Клуб Мефисто - Герритсен Тесс

– Понадобится место и для труповоза, а ему тут не развернуться, – сказала она. – Неужели всем этим машинам так уж необходимо здесь находиться?

– Да, необходимо, – бросил полицейский. Услышав такой тон, Маура оглянулась на него. В пульсирующих отблесках полицейских мигалок по его лицу пробегали мрачные тени. – Нам всем надо быть здесь. Мы перед ней в долгу.

Маура вспомнила тот ужасный вечер в сочельник – как Ева Кассовиц стояла на улице, скрючившись, и ее выворачивало наизнанку прямо на снег. Вспомнила она и то, как патрульные подтрунивали над слабой девушкой-детективом. Теперь она мертва, и насмешники притихли в скорбном почтении к павшему полицейскому.

Патрульный тяжело вздохнул:

– Ее приятель тоже.

– Полицейский?

– Да. Помогите нам поймать этого гада, док.

Маура кивнула:

– Постараюсь.

И двинулась дальше по тротуару, чувствуя на себе взгляды всех полицейских, конечно же заметивших, что она подъехала. Они узнали ее машину; да и кто она сама, они тоже знали. Маура видела, как они, похожие на тени, приветственно кивали ей, сгрудившись в кучку, и как изо рта у них валил пар, точно дым у курильщиков, собравшихся перекурить на скорую руку. Они знали и о трагическом поводе ее приезда, и о том, что однажды кто-нибудь из них тоже может стать объектом ее внимания.

Внезапный порыв ветра взметнул облако снега – Маура зажмурилась и опустила голову, пряча лицо от жалящих снежинок. А когда снова ее подняла, заметила человека, которого она никак не ожидала здесь увидеть. На другой стороне улицы стоял отец Даниэл Брофи и тихо разговаривал с молоденьким полицейским, привалившимся спиной к патрульной машине, как будто его ноги не держали. Одной рукой Брофи обхватил плечо другого полицейского, стараясь его успокоить, – тот припал к его груди, рыдая, и Брофи пришлось обнять его уже обеими руками. Остальные полицейские стояли чуть поодаль в неловком молчании, шаркая ногами и потупив глаза, оттого что чувствовали себя крайне неудобно при виде столь бурного проявления горя. Хотя Маура не могла разобрать слов Брофи, она видела, как молоденький полицейский кивал. И слышала, как что-то отвечал сквозь слезы.

«Никогда не смогла бы работать так, как Даниэл», – подумала она. Куда легче резать мертвецов и распиливать кости, чем утешать в скорби живых. Даниэл вдруг вскинул голову и заметил ее. Некоторое время они смотрели друг на друга. Затем она отвернулась и пошла дальше – к дому, где на крыльце, отделанном чугунной решеткой, уже трепетала на ветру лента оцепления. У Брофи своя работа, а у нее – своя. Пора сосредоточиться. Однако, хотя она и старалась смотреть прямо перед собой, на тротуар, мысли ее возвращались к Даниэлу. Будет ли он еще здесь, когда она управится с делами? И если да, то что потом? Пригласить его на чашечку кофе? А не будет ли это поспешностью или проявлением слабости с ее стороны? Может, просто пожелать ему доброй ночи и пойти своей дорогой, как всегда?

«А чего я вообще хочу?»

Маура подошла к нужному зданию и остановилась на тротуаре, оглядывая изящный трехэтажный особняк. Во всех окнах горел свет. Кирпичные ступени вели к массивной парадной двери, на которой в отсветах декоративных газовых фонарей поблескивало медное кольцо. Несмотря на праздник, никаких украшений на крыльце не было. Этот дом был единственным неукрашенным строением на улице. Через широкие эркеры Маура заметила проблески пламени в растопленном камине – но ни одного рождественского огонька.

– Доктор Айлз?

Она услышала скрежет металлических петель и увидела, как кто-то из детективов распахнул боковую калитку из кованого железа. Это был Роланд Трипп, один из старейших полицейских в отделе по расследованию убийств, и сейчас он выглядел на свой возраст. Он стоял под газовым фонарем, отбрасывавшим желтоватые отсветы на его лицо, отчего кожа у него под глазами и на опущенных веках казалась еще более дряблой. Хотя на нем была просторная длинная куртка, он явно озяб, и говорил он, стиснув зубы, словно силясь сдержать их стук.

– Жертва там, с задней стороны, – сказал Трипп, придерживая калитку, чтобы она могла войти.

Маура прошла через калитку, и та со скрежетом захлопнулась. Детектив провел ее в узкий боковой дворик, подсвечивая дорогу пляшущим лучом карманного фонарика. После недавнего снегопада широкую кирпичную дорожку успели расчистить, и сейчас кирпичи были лишь слегка припорошены свежим снегом. Трипп остановился и указал лучом фонарика на низенький сугроб у края дорожки. Забрызганный чем-то красным.

– Это и насторожило дворецкого. Он первый увидел кровь.

– Здесь что, есть дворецкий?

– Ну да. Здесь речь идет именно о таких деньгах.

– Чем же он занимается? Хозяин дома?

– Говорит, профессор истории на пенсии. Преподавал в Бостонском колледже.

– Не думала, что профессора истории так хорошо живут.

– Вам лучше заглянуть внутрь. Не очень-то похоже на профессорский дом. У этого парня другие деньги. – Трипп указал фонариком на боковую дверь. – Дворецкий вышел отсюда с мешком для мусора. Дальше пошел вон к тем мусорным бакам и тут заметил, что калитка открыта. Тогда-то он первый раз и заподозрил неладное. Ну а после двинул обратно, по этому дворику, чтобы оглядеться. Увидел кровь и смекнул: дело и правда дрянь. И вот здесь, на кирпичах, он разглядел следы крови – они вели на задворки.

Маура посмотрела на землю:

– Значит, жертву волокли по этой дорожке.

– Сейчас все покажу.

И Трипп направился к задней части особняка, где располагался небольшой внутренний дворик. Луч фонарика скользнул по обледенелому плитняку и клумбам, прикрытым от зимних холодов сосновыми ветками. Посреди дворика стояла белая беседка. Должно быть, летом приятно посидеть здесь, в теньке, потягивая кофе и вдыхая живительные запахи сада.

Только нынешняя обитательница беседки уже ничего не могла вдохнуть.

Маура сняла шерстяные перчатки и натянула резиновые. Они совсем не защищали от пронизывающего до костей ледяного ветра. Присев на корточки, она отдернула полиэтиленовую пленку, прикрывавшую фигуру в смятой одежде.

Детектив Ева Кассовиц лежала на спине, с вытянутыми по бокам руками. Ее светлые волосы слиплись от крови. Она была во всем черном: в черных шерстяных брюках, бушлате и ботинках. Бушлат расстегнут, свитер задрался кверху, под ним – испачканное кровью тело. На ней была кобура, оружие – на месте. Маура перевела взгляд на ее лицо – и тут же отпрянула в ужасе. У девушки были отрезаны веки – огромные глаза так и остекленели, ничем не прикрытые. На висках застыли струйки крови, точно красные слезы.

– Я видела ее всего лишь шесть часов назад, – сказала Маура. – На другом месте преступления. – Она взглянула на Триппа. Его лицо было скрыто тенью, и единственное, что она увидела, – нависший над ней нескладный силуэт. – Там, в Восточном Бостоне.

Трипп кивнул:

– Ева пришла к нам всего-то несколько недель назад. Перевелась из отдела по борьбе с наркотиками и проституцией.

– Она что, живет где-нибудь по соседству?

– Нет, мэм. Квартира у нее в Маттапане.

– Тогда что она здесь делала, в Бикон-Хилле?

– Этого даже ее парень не знает. Хотя кое-какие догадки у нас имеются.

Маура вспомнила паренька-полицейского, который рыдал в объятиях Даниэла.

– Тот полицейский – ее парень? Ну тот, что был с отцом Брофи?

– Для Бена это настоящий удар. Да и новость эту он узнал чертовски мерзким способом. Был на патрулировании и услышал по радио.

– И он совсем без понятия, что ее занесло в этот район? Вся в черном, да еще с оружием.

Трипп замялся и надолго смолк – Маура не могла не обратить на это внимания.

– Детектив Трипп! – окликнула она.

Он вздохнул:

– Мы не слишком хорошо с ней поступили. Сами знаете, как оно вышло в сочельник. Похоже, с насмешками сильно переборщили.

– О том, что ей стало плохо на месте преступления?

– Ну да. Знаю, все это ребячество. У нас в отделе потешаются друг над дружкой каждый божий день. Дурачатся, подначивают один другого. А Ева, боюсь, приняла все близко к сердцу.

– Но это не объясняет тот факт, что она оказалась в Бикон-Хилле.

– Бен говорит, после всех этих шуточек она решила доказать, на что способна. Думаю, она здесь что-то копала. И не стала ничего рассказывать в отделе.

Маура посмотрела на лицо Евы Кассовиц. На ее вылупленные глаза. Руками в перчатках она раздвинула ее слипшиеся от крови волосы, чтобы нащупать на голове рваную рану, но никаких трещин на черепе не обнаружила. Удар, от которого оторвался лоскут кожи с волосистой части головы, был не очень сильный и не мог повлечь за собой смерть. Тогда Маура принялась обследовать туловище. Осторожно приподняла свитер, обнажив грудную клетку, и осмотрела запачканный кровью бюстгальтер. Глубокая колотая рана располагалась почти под самой грудиной. Кровь уже высохла и обрамляла края раны смерзшейся коркой.