Импульс - Коултер Кэтрин

— Привет, Маркус, — поздоровалась Коко. Ее французский акцент был еле заметен в этот вечер, как, впрочем, и обычно на их домашней территории. — Доктор Хэймс сказал, что тебе надо делать массаж. Паула сразу согласилась. Я тоже вызвалась, в свою очередь. Доминик поддержал меня. Паула, конечно же… как это лучше сказать? Разозлилась, что ли, но пыталась это скрыть, потому что не знает точно, когда вернется Делорио. Я принесла с собой крем. — Коко Вивро, насколько знал Маркус, в действительности была почти такой же американкой, как и он сам. Но она очень хорошо следовала французским традициям. Маркус покосился на Доминика, который уселся на маленький плетеный диванчик и стал просматривать кипу бумаг.

— Она не оставит тебя лежать с голым задом, — произнес Доминик, не поднимая глаз. Маркус видел, как он откровенно ухмыльнулся, затем его лицо исчезло за обложкой «Уолл-стрит джорнэл».

Маркус застонал, когда длинные пальцы Коко принялись разглаживать мышцы спины. У нее оказались очень сильные пальцы, и она причиняла ему боль, но ощущение было настолько приятным, что он не смел жаловаться.

— Завтра я буду в форме и смогу говорить с голландцами, — проговорил Маркус, когда Коко начала массировать ему бедра.

— Хорошо, — ответил Доминик, все еще не отрываясь от журнала. Однако лоб его внезапно пересекла морщина. — Меркел сказал мне, что они не слишком довольны своими, так сказать, жилищными условиями. Подозреваю, что они настроены на худшее. Пусть попотеют, мне это нравится. И я больше чем уверен — они ни черта не знают. Знали бы, давно бы громко визжали, надеясь на сделку. Им неизвестно, что добрые старомодные пытки не в моем вкусе.

— О, чудесно, Коко… Кто была эта женщина? Почему она собиралась убить тебя?

— Лежи спокойно, мой мальчик, и наслаждайся тем, что делает с тобой Коко.

— Я хотел бы поговорить с этими кретинами прямо завтра утром, Доминик.

— Ладно, — ответил тот. В это время пальцы Коко проникли глубоко в тело Маркуса, и он застонал.

Благодаря большой дозе снотворного ночь прошла для Маркуса спокойно, но на следующее утро он проснулся очень рано от громких криков.

Маркус изо всех сил пытался вылезти из кровати, когда дверь его спальни распахнулась и в проеме появилась голова Линка.

— Мистер Джованни поручил мне убедиться, что ты на месте. Голландцы отравились.

Маркус в изумлении откинулся на подушки.

— Они мертвы?

— Мертвее скумбрии, пролежавшей неделю.

Журнал Маргарет

Бостон, Массачусетс

Июль, 1974 год

Все говорят, что Никсон уйдет в отставку, и очень скоро. Мне все равно, я не хочу об этом думать, но никто не может говорить о чем-либо другом, даже Мина Карвер, чьи мысли, до тех пор пока не разразился уотергейтский скандал, были исключительно о тряпках.

Я только что выкинула Гейба Тетвейлера из нашего дома. Бог мой, трудно поверить, что я могла так ошибаться в человеке, особенно в мужчине. Это звучит страшно нелепо после Доминика Джованни, не так ли? Но он казался таким искренним и, как выяснилось, был очень богат. В таком случае его вряд ли интересовали мои деньги.

Неужели я так и останусь дурочкой до конца моей жизни, Рафаэлла?

Конечно же, ты не можешь ответить мне, моя дорогая. Ты никогда не прочтешь этих строк. Сейчас тебе десять лет, ты — худенький маленький ребенок, и такой умный, что это иногда пугает меня. Богу известно, что я отнюдь не интеллектуальный гигант, а у тебя такая светлая головка, как любит повторять твоя учительница мисс Кокс. Это от него; думаю, мне придется это признать. Мисс Кокс еще говорит, что у тебя хорошо подвешен язык, я тебе уже рассказывала об этом. Я попыталась объяснить ей, что твои афоризмы довольно необычны для десятилетней девочки. Доминик, когда хотел, тоже мог быть очень занятным. Но он обладал трезвым рассудком — ты бы, наверное, выразилась именно так — в отличие от тебя, прямолинейной, открытой, бесхитростной. И еще в нем была жестокость — теперь я это вспомнила.

Наверное, я просто забыла, как умен был Доминик.

Несколько недель назад он предстал перед комиссией сената в связи с расследованием организованного преступления. Расследование возглавлял сенатор Уилбер из штата Орегон. Он не слишком умен. Доминик сделал все, чтобы сенатор выглядел идиотом. Он казался таким спокойным и уравновешенным, но в глазах его я читала ярость. Ну вот, я опять пишу о Доминике! Но зачастую очень сложно бывает остановиться, потому что каждый раз, глядя на тебя, Рафаэлла, я вижу его бледно-голубые глаза. Я так рада, что твои волосы не темные, как у Доминика. Нет, от бабушки тебе достались прекрасные рыжеватые волосы, совсем не такие, как у него, но и не светлые, как у меня.