Увековечено костями - Бекетт Саймон

Отложив в сторону сандвич, Дункан наблюдал, как я готовлюсь.

— Вас это не напрягает? Работать с трупами?

— Не наглей, парень, — укоризненно произнес Броуди.

Констебль смутился:

— Извините, я не хотел…

— Ничего страшного, — заверил я. — Кому-то надо выполнять эту работу. Ко всему… привыкаешь.

Однако его слова остались у меня в памяти: «Вас не напрягает?..» Простого ответа не найти. Да, многие люди полагают, что моя профессия отвратительна, но я этим занимаюсь. Я привык.

И кем же я стал?

Обеспокоенный этим вопросом, я вышел из фургона и увидел приближающийся серебристо-серый блестящий «сааб». Броуди с Дунканом тоже услышали гул мотора и вывалили посмотреть. Машина встала около «фольксвагена» Эллен.

— Какого черта он здесь делает? — раздраженно произнес Броуди, когда из «сааба» появился Страчан.

— Доброе утро, — сказал он, и следом выпрыгнул золотистый ретривер.

— Посади собаку обратно в машину! — крикнул Броуди.

Ретривер увлеченно принюхивался. Страчан протянул руку, но тут пес почуял запах и рванул в сторону коттеджа.

— Черт подери! — выругался Броуди и побежал ему наперерез.

Он передвигался на удивление быстро для человека такого возраста и телосложения. Броуди схватил собаку за ошейник, несмотря на ее старания увильнуть, и потащил обратно.

Страчан с перепуганным видом подбежал к нам.

— Боже, мне очень жаль!

Броуди продолжал держать ретривера за ошейник, передние лапы висели в воздухе, собака тщетно пыталась вырваться.

— Ты соображаешь, что делаешь?

— Извините, я посажу Оскара в машину.

Страчан протянул руку, но Броуди не отпускал ошейника. Собака была большой, а он держал ее с легкостью и так крепко, что животное начинало задыхаться.

— Я посажу Оскара в машину, — повторил Страчан уже тверже.

На секунду мне показалось, что Броуди и вовсе не собирается отдавать пса, но тут он всучил его хозяину.

— Вас тут не должно быть. И вашей чертовой собаки!

Страчан погладил беднягу, держа за поводок.

— Сожалею. Я не думал, что он убежит. Просто приехал спросить, могу ли быть полезен.

— Садитесь в машину и уезжайте отсюда. Это дело полиции, а не ваше!

Страчан сам начал злиться.

— Забавно, мне казалось, вы на пенсии.

— У меня есть разрешение здесь находиться. А у вас нет.

— Может, и нет, но это не дает вам права указывать, что мне делать.

Броуди стиснул челюсти.

— Констебль Маккинни, почему бы вам не проводить мистера к машине?

Дункан, смирно наблюдавший перепалку, встрепенулся.

— В этом нет необходимости. Я ухожу, — сказал Страчан. На щеках проступили красные пятна, хотя внешне он сохранял спокойствие. Он пристыженно улыбнулся мне, игнорируя Броуди. — Доброе утро, доктор Хантер. Прошу прощения.

— Ничего страшного. Просто здесь лучше не топтать, — сказал я.

— Конечно, понимаю. Но если я могу чем-то помочь, дайте мне знать. Что угодно. — Он дружелюбно потряс собаку за ошейник. — Идем, Оскар, негодник.

Броуди с суровым видом смотрел ему вслед.

Дункан начал, заикаясь, извиняться:

— Как-то я растерялся, не знал, что следует…

— Не оправдывайся. Я сам не должен быть выходить из себя.

Броуди достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, пытаясь прийти в себя.

Закипел чайник в фургоне. Я подождал, пока Дункан уйдет заваривать чай, затем повернулся к Броуди:

— Вы не особо жалуете Страчана, верно?

— Так заметно? — Он с отвращением разглядывал сигарету. — Дурацкая привычка. Бросил, когда пошел на пенсию. А сейчас опять начал.

— А что вы имеете против него?

Броуди зажег сигарету и затянулся, вдыхая дым так, будто зол на него.

— Мне вообще такие люди не нравятся. Привилегированный класс, считают, если у них есть деньги, могут делать, что им в голову взбредет. Он не заработал ни гроша, получил все в наследство. Его семья сколотила состояние на золотых приисках в Южной Африке, во время апартеида. Думаете, они там охотно делились с рабочими?

— Нельзя же винить его за поступки родителей.

— Может, и нет. Но, на мой взгляд, он слишком уж самоуверен. Видели, как он вел себя вчера в баре? Купил всем выпить, излил свое обаяние на Карен Тейт. При такой жене поглядывать на сторону!

Фрейзер говорил мне, что от Броуди ушла жена, и я подумал, что его ненависть к Страчану вызвана банальной завистью.