Обитель ночи - Мартин Том

— Это он оставил мне. Сказал, через два месяца я должна вскрыть конверт… Если к этому сроку он не вернется, нужно полностью забыть о нем и устраивать свою жизнь.

Майя бережно опустила конверт на диван.

— Вы открыли его?

— Нет, я боялась. Боялась, что, если открою, он никогда не вернется. Боялась навлечь на него беду.

Тысячи мыслей пронеслись в голове Нэнси, все ее внимание сосредоточилось на безобидном манильском конверте.

— Но что же в нем может быть? — спросила она, размышляя вслух.

— Не знаю…

Нэнси посмотрела на Майю, но та отвела глаза.

— Майя, мы должны узнать. Надо вскрыть его. Антон отсутствует уже более трех месяцев. В конверте может находиться то, что поможет найти его.

Майя опять разрыдалась, Нэнси обняла ее и попыталась утешить.

— Не плачьте, прошу вас. Мы отыщем его. Обещаю. Я потому и пришла к вам — я уже пытаюсь помочь. Мы должны узнать, что в конверте. Вдруг это наведет нас на его след.

Рыдания Майи утихли. Нэнси деликатно попыталась вернуться к теме:

— Майя, послушайте меня. Вы должны открыть конверт — ради Антона.

Повисла долгая пауза. Наконец Майя заговорила.

— Прошу вас, откройте сами. Я не могу.

Второго приглашения Нэнси не потребовалось. Она подхватила с дивана конверт, аккуратно вскрыла и вытянула содержимое: сначала письмо в несколько страничек, следом — фотографию и какие-то металлические предметы.

Нэнси развернула письмо. Сверху располагались зловещие слова: «Последняя воля и завещание Антона Херцога». С колотящимся сердцем Нэнси пробежала взглядом по страничке. Индийский юрист составил бумагу, а второй юрист из той же фирмы засвидетельствовал подпись Херцога. Письмо было лаконичным и конкретным. Все статуи и антиквариат завещались музею Дели, сбережения на счетах Херцога в Индийском и Американском банках общей суммой в семьдесят тысяч долларов — Майе. Что ж, хоть одна хорошая новость, если со страниц завещаний могут прийти таковые. Далее в письме следовала опись артефактов, которые Херцог хранил у себя в квартире и в офисе. Нэнси мгновенно переключила внимание на фотографию. Она выцвела, уголки загнулись, снимок был черно-белым. Мужчина — высокий, стройный, красивый, лет пятидесяти — стоял на ступенях здания. Он опирался на трость и улыбался. Над входом в здание виднелась вывеска: «Отель „Буэнос-Айрес“». И все. Нэнси перевернула фотографию. На оборотной стороне было написано: «Феликс в день рождения матушки, Б.-А., 1957».

Славные денечки в Буэнос-Айресе, подумала Нэнси. Но кто этот Феликс? Она вновь запустила пальцы в конверт. Ордена. Два старых военных ордена. Она достала их и, к своему ужасу, тотчас узнала один и похолодела от страха. Это был Железный крест, особая награда в немецкой армии. Разглядев второй орден, Нэнси совсем потеряла самообладание. Форма его была простой: кинжал, украшенный свастикой — в точности как на мундштуке старинной костяной трубы. Нэнси постаралась взять себя в руки, однако Майя успела уловить ее панику.

— Что-то не так? Вы что-то заметили?

— Ничего. Простите.

— А что в письме?

— Завещание Антона. Он позаботился о вас — оставил вам деньги.

— Значит, он умер?

— Нет, не значит. Мы ничего не знаем. Полагаю, он оформил бумагу как своеобразную страховку. На случай если с ним что-то произойдет. Но это не означает, что его нет в живых. Вы ни в коем случае не должны терять надежду.

Она видела, что Майя вот-вот опять разрыдается, и быстро протянула ей фотографию.

— Вы знаете этого человека?

Майя несколько секунд вглядывалась в снимок.

— Нет.

— А имя Феликс вам о чем-нибудь говорит?

— Нет.

— А эти предметы?

Майя посмотрела на медали и кивнула.

— Да. Антон хранил их в ящике своего стола. Я как-то раз спросила его, что там, а он ответил, что это фамильные вещи, и все. Еще сказал, что когда-нибудь передаст их нашему ребенку.

Майя смущенно зарделась и умолкла, продолжая гладить рукой живот. Сердце Нэнси тревожно билось. Она была уверена, что свастика и кинжал на ордене идентичны эмблеме на мундштуке костяной трубы. Как возможно такое совпадение? А кто этот пожилой мужчина с фотографии, имел ли он отношение к орденам? Это его ордена? Человек явно был чрезвычайно важен для Херцога, но это не отец: странно было бы называть отца по имени, если мать упомянута как «матушка».

Да что тут гадать? Кришна же сказал: отец Херцога погиб в битве под Сталинградом. Значит, это отчим или дядя.