Гротеск - Кирино Нацуо

— Я слышал, это ты подговорила Кадзуэ высказаться насчет ваших клубов и секций?

— Я не подговорила, а просто предложила.

Военная хитрость не удалась — попытка оправдаться на него не подействовала.

— Кадзуэ все воспринимает всерьез и изо всех сил старается добиться своего. Наивная девчонка: что ей скажешь, то и делает. И ты это знала, да? Но контролирую ее только я. Ты можешь быть свободна.

Похоже, он видел меня насквозь. Как-то незаметно между нами развернулась борьба за влияние над Кадзуэ.

— Но вы же не знаете, как у нас в школе все устроено, — и какие у нас с Кадзуэ отношения, тоже не знаете. Зачем же вы так говорите? — решительно парировала я.

— Вы что же, дружите?

— Дружим.

— Пусть так, но ты нам не подходишь. Мы, конечно, сожалеем, что у тебя умерла мать, однако, насколько я слышал, обстоятельства ее смерти не совсем обычны. Я выбрал для Кадзуэ школу Q., потому что знал: тут ошибки быть не может. Думал, Кадзуэ обзаведется здесь хорошими подругами. Она же здоровый ребенок из нормальной семьи.

Он имел в виду, что моя семья не нормальная. И мы с Юрико, значит, не здоровые. Интересно, что бы он сказал, приди к ним Мицуру?

— Я думаю, вы не правы. Понимаете…

— Не надо больше слов. Довольно, — резко перебил меня отец Кадзуэ.

Его миндалевидные глазки гневно засверкали. Его гнев был направлен не на стоявшего перед ним ребенка, а на чужую силу, угрожавшую его дочери.

— Конечно, дружба с такой, как ты, станет для Кадзуэ хорошим уроком. Она больше узнает о жизни. Но ей это слишком рано; с твоей семьей ее ничто не связывает. У меня еще одна дочь есть. Так что ты к нам больше не приходи.

— Понятно.

— И не обижайся на меня. — Он заискивающе улыбнулся. Наверняка строит на работе такие же рожи своим сотрудницам.

— А я и не обижаюсь.

Тогда я впервые получила такой категорический отлуп от взрослого. «Мы в тебе не нуждаемся…» Конечно, это был удар, но я понимала, что отец Кадзуэ привык так выражать свои мысли. За этим стоял его мир, скрывавшийся под маской патриархальности. Меня совершенно не волновало, правильно ли то, что он говорит, или неправильно, задевает меня это или нет. Удивляло другое — есть человек, который реализует ценности этого мира у себя дома.

Мой отец был в Японии в меньшинстве и не мог распространить свой авторитет на окружающий мир. Дедом, мелким жуликом, я вертела, как хотела. Волей-неволей выходило так, что представлять нашу семью в среде обитания приходилось матери. Однако дома она почти не имела влияния, уступая во всем отцу. Поэтому отец Кадзуэ произвел на меня впечатление. Этот человек выдавал за нерушимые ценности твердолобую упертость, ничтожность и абсурдность общества, в котором вращался. Он не особо верил в эти самые общественные ценности и прочую ерунду, но сознательно взял их на вооружение, чтобы выжить. Отец Кадзуэ наверняка не ломал себе голову над тем, что творится в школе Q. Не обращал на это внимания. Взгляды общества были его оружием, и весь он как бы предназначался для внешнего употребления. Его не волновало, насколько это жестоко по отношению к Кадзуэ. Эгоист до мозга костей! Это было абсолютно ясно даже такой девчонке, как я.

Однако Кадзуэ, ее мать и сестра, похоже, совершенно не замечали его мыслей, намерений, не обращали внимания, какими приемами он пользуется. Вот какое ощущение во мне осталось — и я знала, что в этом понимании превосхожу Кадзуэ. Ее отец трансформировал недобрые помыслы, которые мы с Мицуру взращивали в себе, обкатал их, сделав более понятными, и пользовался ими, чтобы защитить свою семью. Защищая семью, он защищал самого себя. В этом смысле нельзя было не позавидовать Кадзуэ, что у нее такой сильный отец. Она зависела от него на сто процентов и жила с полной уверенностью в непогрешимости его ценностей и принципов. Думая сейчас об этом, я понимаю, что власть, которую он имел над ней, была своего рода формой контроля над сознанием.

— Вот такие дела. Можешь идти, и будь осторожна.

Я поднималась по лестнице, и мне казалось, будто отец Кадзуэ подталкивает меня в спину. Проводив меня взглядом, он вернулся в комнату и громко хлопнул дверью. Мрак в коридоре сделался еще гуще.

— Долго же ты звонила!

Кадзуэ явно меня заждалась. Она боролась со скукой, рисуя что-то за столом. Заглянув в тетрадь, я увидела отплясывавшую девчонку в мини-юбке с помпонами в руках. Кадзуэ тут же закрыла рисунок рукой. Прямо как ребенок.