Черный Бумер - Троицкий Андрей

***

Бобрик доел гречневую кашу, сдобренную тушенкой, поставил миску на пол у изголовья лежанки. Здешний кот Спартак, сейчас спящий под столом, когда проснется, вылижет миску до блеска, мыть не нужно. Бобрик сделал глоток сладкого чая, пахнувшего распаренным банным веником и подумал, что поварское дело — не Ленкин талант, девчонка готовила так себе, на тройку с двумя минусами. Правда, в армии и в столовке при автосервисе Бобрику доводилось глотать такую пищу, в сравнение с которой эта неряшливая стряпня просто чудо кулинарного искусства.

— Спасибо, — Бобрик облизал ложку. — Но соли надо сыпать поменьше.

— Это ты своей будущей жене расскажешь.

Ленка сложила тарелки в тазик, плеснула в него воды из чайника. Взяла карточную колоду и, усевшись на своей койке, стала раскладывать пасьянс. Бобрик, взглянув на часы, решил, что сейчас самое время позвонить Элвису: он просыпается около двенадцати, значит, уже на ногах. Достав из сумки свой мобильник, Бобрик набрал номер и, когда Элвис поднял трубку, почти дословно пересказал ему разговор с неким Игорем, стараясь не упустить ни одной самой мелкой детали или вскользь брошенного слова.

— Ясно, они нарисовались, — ответил Элвис. — М-да, я надеялся, что события будут развиваться по нашему сценарию. Лариса со вчерашнего вечера дежурит на съемной квартире рядом с автостоянкой. Думал, оттуда будут новости. Но раз так… Ты уничтожил тот мобильник, который тебе передал дядя Дима?

— Раздавил в лепешку. Ты сам так сказал…

— Все правильно. Рыбников заходил?

— Обещал патроны с мелкой дробью принести, на уток. Но пока его чего-то не видно.

— Тогда вот что: сходи к нему сам, — сказал Элвис. — Передай, что я просил подбросить тебя до места на его «жигуле». Сейчас у Рыбникова дел немного, он не откажет.

— У меня мотоцикл вон стоит…

— Мотоцикл, особенно твой мотоцикл, это — слишком приметно. Приезжайте на час раньше и остановитесь у бензоколонки на шоссе, это не доезжая пивняка примерно километр. Ленка с собой не таскай, там ей нечего делать. Пусть остается там на месте и ждет. Уловил?

— Уловил, — кивнул Бобрик. — Что еще?

— Пусть Рыбников положит в багажник пару ружей и патроны.

— Думаешь, будет стрельба?

— У меня пока нет никакого плана. Понятия не имею, как все получится. Со стрельбой или без. Но надо все кончить сегодняшним вечером. Сейчас позвоню дяде Диме. Мы с ним перетрем ситуацию. Возможно, он придумает дельный вариант. А там видно будет. Ты не волнуйся. Рядом с тобой будем мы все. Димка, Иностранец и я. На улице Рыбников. Может быть, еще кого-нибудь из Москвы прихватим. В помощь. Но сейчас об этом рано говорить. Я еще перезвоню.

Элвис дал отбой. Бобрик положил трубку на столик и прикрыл газетой.

— Он обо мне вспоминал? — спросила Ленка, отложив карты.

— Конечно, вспоминал, — кивнул Бобрик. — Привет тебе передавал. И еще сказал, чтобы, когда мы с Рыбниковым вечером уедим, ты сидела здесь и носа не высовывала. Волнуется за тебя.

— Как же, ври больше, — вздохнула Ленка. — Станет Элвис из-за меня волноваться.

Сунув ноги в кеды, Бобрик завязал шнурки.

— Пойду, схожу к Рыбникову.

— Брось, — махнула рукой Ленка. — Куда ты пойдешь? Он сам обещал придти. Разминетесь, а потом будете друг друга искать.

— Пожалуй, ты права. Подожду немного. Время еще есть.

Бобрик прикурил сигарету и подумал, что в борьбе за Элвиса у Ленки слишком мало шансов. Наверное, она это понимает, и особенно не раскатывает губы. Ленка простая девчонка и вся ее жизнь, бедная событиями и приключениями, как на ладони, она уместится в носовом платочке или спичечном коробке. И в этой жизни нет ничего интересного, никакой изюминки. После школы, не зная, куда податься, и как заработать лишний грош, Ленка устроилась продавщицей в торговом павильоне в двух шагах от вокзала. Под одной крышей там помещались распивочная, столовка и лавочка, торговавшая дешевым ширпотребом. В прошлую зиму, в Тверь из своего поселка приходилось мотаться в стылом автобусе, она простудила седалищный нерв и, угрохав на лечение две месячных зарплаты, решила уйти из торговли. Но хозяин павильона, симпатизирующий девчонке, назначил ее старшим продавцом.

Еще через месяц у Ленки, пробавлявшаяся пирогами и паршивой вокзальной баландой, нашли язву желудка. На этот раз решение бросить работу было окончательным, но хозяин назначил ее менеджером торгового зала, пообещал дальнейшее продвижение по службе и большую зарплату. Ленка осталась, а летом ее положили в больницу с подозрением на гепатит. На этот раз она все же написала заявление по собственному, потому что дальнейшие перспективы карьерного роста ее просто пугали. Если дальше так пойдет, до могилы останется всего шаг. Она решила послушаться отчима, который по пьяному делу обожал давать умные советы, и поступить в техникум. Когда все было на мази, какие-то заезжие архаровцы напоили Ленку какой-то отравой и отвезли в московский дом терпимости. И вот она здесь, в этой избушке.