Увековечено костями - Бекетт Саймон

— С ней все будет в порядке, — уверил я.

Он кивнул, не поверив.

— Боже, что задень, — пробормотал он, проведя рукой по лицу.

Броуди впервые подал голос:

— Расскажите мне еще раз, что произошло.

Страчан опешил.

— Я уже все сказал. Когда я вернулся домой, ее там не было.

— А откуда именно вы вернулись?

В тоне не звучало обвинительных нот, однако не возникало и сомнения, к чему этот вопрос. Страчан смотрел на него с нарастающим гневом.

— Я гулял. К пирамидам, если вам там интересно. Я вернулся домой после разговора с Дэвидом у коттеджа. Был сильно расстроен из-за гибели молодого полицейского. Грейс была в школе, поэтому я оставил машину и пошел пешком.

— В горы?

— Да, в горы, — подтвердил Страчан, едва сдерживая ярость. — И поверьте мне, сильно об этом сожалею! Если это все, Эндрю, спасибо за помощь, но вам пора уходить!

Атмосфера накалилась до предела. Я сам удивился поведению Броуди. Пусть он и не питает симпатий к Страчану, нет никаких оснований намекать, будто он мог напасть на собственную жену.

Поднявшись на ноги, я нарушил напряженное молчание:

— Правда, пойдемте уже.

— Да, конечно, — вдруг замялся Страчан. — Дэвид, хочу попросить вас немного задержаться. Просто чтобы убедиться, что с Грейс в порядке.

Странно, что ему не хочется остаться наедине с женой. Я взглянул на Броуди, тот едва заметно кивнул:

— В деревне вам делать нечего. Встретимся у меня вечером, поговорим.

Я подождал на кухне, пока Страчан проводит Фрейзера с Броуди. Захлопнулась входная дверь. Страчан вернулся с неловким видом. Чуть ли не со смущенным. Напряженный выдался день. Возможно, он ждет от меня моральной поддержки, заверений, что с Грейс все будет хорошо и его вины здесь нет. Или ему просто надо выговориться.

— Спасибо, что остались. На часок, не больше, пока Грейс не ляжет спать, а затем я отвезу вас в отель.

— Стоит ли оставлять ее одну? — спросил я.

Ему это, видимо, не пришло в голову.

— Ну… вы можете переночевать у меня. Или взять мою машину. Управление автоматическое, так что вы справитесь даже одной рукой.

Я уже пережил одну аварию на Руне, и меня не прельщала перспектива вести машину в повязке. Потом разберемся.

— Что ж, я совсем забыл о манерах, — продолжил Страчан. — Хотите выпить? У меня есть бутылка солодового двадцатилетней выдержки.

— Не стоит открывать ее ради меня.

Он улыбнулся:

— Это самое малое, чем я могу отблагодарить вас. Идемте в гостиную.

Он провел меня по коридору в зал. Интерьер был выполнен в той же сдержанной манере, что и весь дом. Два черных кожаных дивана стояли друг против друга, разделяемые журнальным столиком из дымчатого стекла. Паркетный пол покрыт толстым ковром. Над камином висела абстракционистская картина Грейс, окаймленная по обе стороны книжными полками от пола до потолка. Вдоль одной из стен стеллажи с кремниевыми орудиями, стрелами и другими археологическими артефактами: черепками древних глиняных горшков, резными фигурками из камня — все стратегически расставлено и освещено подсветкой со скрытым источником.

Пока Страчан рылся в черном лакированном баре, я рассматривал книжные полки. Художественной литературы там практически не было. Несколько автобиографий исследователей, таких как Ливингстон и Бертон, а по большей части научные труды по археологии и антропологии. Я заметил и пару книг о первобытных традициях погребения. Взял одну с названием «Голоса прошлого, жители прошлого» и начал листать.

— Самая интересная глава — о похоронах в Тибете, — отметил Страчан. — Мертвых относили в горы и оставляли на съедение птицам. Считалось, что птицы унесут их души в небеса.

Он поставил на журнальный столик бутылку солодовой и два стакана, сам сел на кожаный диван.

— Не думал, что вы пьете, — сказал я, отложив книгу и опустившись на противоположный диван.

— Я и не пью. Однако сейчас хочется нарушить привычку. — Он налил напитка и передал мне стакан. — Прошу.

Солодовое было торфянистым, но мягким. Страчан глотнул и закашлялся.

— Боже! Вам это нравится? — спросил он, глаза прослезились.

— Очень.

— Тогда ладно.

Он глотнул еще раз.

— Вам следует отдохнуть, — сказал я. — Нелегкий выдался день.

— Переживу.

В голосе звучала крайняя усталость. Он запрокинул голову на спинку дивана и прислонил к груди почти пустой стакан.