И колыбель упадет - Кларк Мэри Хиггинс

— Обычно тебе это удается, Кэти. Ты еще не слышала о докторе Салеме?

— О том докторе из Миннеаполиса, который звонил Ричарду? Нет, я ни с кем не говорила сегодня. Пошла прямо к себе в кабинет.

— Он выпал — или его вытолкнули — из окна в «Эссекс Хаус» вчера вечером, через несколько минут после того, как он зарегистрировался в отеле. Мы работаем над этим делом вместе с полицией Нью-Йорка. И, между прочим, вчера вечером из Миннеаполиса прибыло тело Венджи, но Льюиса в самолете не было.

Кэти уставилась на Скотта.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что он, возможно, сел в самолет, летевший в «Ла-Гуардиа». При этом он оказался бы в Нью-Йорке примерно в то самое время, когда Салем приехал в гостиницу. И если бы мы обнаружили, что его видели где-нибудь рядом с отелем, то, вероятно, сумели бы завершить это дело. Я не верю в самоубийство Льюис, я не верю в несчастный случай с Эдной Берне, я не верю, что Салем выпал из окна.

— Я не верю в то, что Крис Льюис убийца, — твердо сказала Кэти. — Где он сейчас, как ты думаешь?

Скотт пожал плечами:

— Наверное, прячется где-нибудь в Нью-Йорке. Полагаю, что когда мы поговорим с его подружкой, она приведет нас к нему, а она должна прилететь из Флориды сегодня вечером. Ты будешь на связи?

Кэти помялась:

— Мне придется уехать на эти выходные. Отменить не могу. Но, честно говоря, Скотт, я чувствую себя так паршиво, что не в состоянии даже думать нормально. Я разделаюсь с этим разбирательством… я хорошо подготовилась, но потом уеду.

Скотт внимательно посмотрел на нее.

— Я всю неделю говорил, что тебе не следует приходить. И сейчас ты еще бледнее, чем во вторник утром. Ладно, заканчивай с разбирательством и проваливай. На следующей неделе полно работы по этому делу. Мы все отложим до утра понедельника. Ты появишься?

— Конечно.

— Тебе надо пройти полное обследование.

— Я пойду к врачу на этих выходных.

— Хорошо.

Скотт посмотрел на стол: знак того, что встреча закончилась. Кэти вернулась к себе. Уже около девяти, ей пора в суд. Она мысленно повторила график приема таблеток, которые ей дал доктор Хайли. Она приняла одну прошлым вечером, одну в шесть утра. Сегодня ей положено принимать по таблетке каждые три часа. Лучше принять сейчас, до заседания. Кэти запила таблетку последним глотком кофе и, собирая досье, порезала палец о край страницы. Охнув от резкой боли, она достала бумажную салфетку из верхнего ящика стола, обмотала палец и торопливо вышла из комнаты.

Через полчаса, когда вместе со всеми присутствующими она встала при входе судьи, салфетка все еще была мокрой от крови.

48

Эдну Берне похоронили в пятницу утром после одиннадцатичасовой мессы в церкви Святого Франциска Ксаверия. Гана Крупшак и Гертруда Фитцджеральд последовали за гробом на близлежащее кладбище и, крепко держась за руки, смотрели, как Эдну опустили в могилу к родителям. Священник, отец Деркин, совершил последний обряд, окропил гроб святой водой и проводил их до машины Гертруды.

— Дамы, не выпьете со мной чашечку кофе? — спросил он.

Гертруда промокнула глаза платком и покачала головой.

— Мне пора на работу, — сказала она. — Пока не найдут нового регистратора, я работаю на месте Эдны, а у обоих докторов сегодня дневной прием.

Миссис Крупшак также отказалась.

— Но, святой отец, если вы возвращаетесь домой, может, подбросите меня? Тогда Гертруде не придется из-за меня делать крюк.

— Конечно.

Гана повернулась к Гертруде и порывисто сказала:

— Поужинаешь с нами? У меня сегодня вкусное тушеное мясо.

Мысль о возвращении в пустую квартиру удручала Гертруду, и она сразу согласилась. Хорошо будет поговорить об Эдне с ее подругой. Ей хотелось высказать Гане, какой чудовищный позор, что ни один из докторов не пришел к мессе, хотя доктор Фухито, по крайней мере, прислал цветы. Может, разговор с Ганой поможет все вспомнить, и она сумеет поймать мысль, непрестанно жужжащую в голове, — о чем-то, что говорила ей Эдна.

Она попрощалась с Ганой и отцом Деркином, села в машину, включила зажигание и отпустила тормоз. Перед мысленным взором всплыло лицо доктора Хайли, его большие рыбьи холодные глаза. Да, во вторник вечером он был любезен с нею, дал таблетку, чтобы она успокоилась, и все такое. Но вел он себя как-то странно. Например, когда ходил за водой для нее. Она двинулась за ним — ей не хотелось, чтобы он из-за нее беспокоился. Он повернул кран, а потом вошел в спальню. Из коридора она видела, как он достал носовой платок и начал открывать ящик ночного столика Эдны.