Химия смерти - Бекетт Саймон

Поначалу, пока Бреннеры пытались привлечь новых сторонников, Бен просто хранил молчание. Но затем Карл, которому алкоголь и новая цель жизни придали храбрости, сделал ошибку, напрямую обратившись к Бену:

– Ну а ты, Андерс?

– А что я?

– Ты с нами или нет?

Прежде чем ответить, Бен неторопливо прикончил свое виски.

– Значит, собрались разбираться с козлом?

– Вот именно. Тебя что-то не устраивает?

– Кое-что. Например откуда ты знаешь, что его нет среди вас?

Бреннеру, никогда не отличавшемуся остротой ума, такое даже не приходило в голову.

– И если на то пошло, где гарантия, что это не ты? – добавил Бен. – Тот козел копает ямы, ставит капканы. Самый, я бы сказал, твой репертуар.

Позднее Бен признавался, что просто поддевал Карла, даже не подумав, насколько опасны подобные намеки. И в результате довел противника до белого каления.

– Да пошел ты! Полиция знает, что я ни при чем!

– А, та самая полиция, которой на все накласть? Сам же так говорил, а теперь хочешь, чтобы я присоединился? Обалдеть. – Бен презрительно усмехнулся. – Так что не лезь и занимайся своим браконьерством. Ты только на это и годишься.

– У меня по крайней мере алиби есть! А у тебя?

Бен выставил предостерегающий перст перед лицом Карла:

– Поаккуратней на поворотах, Бреннер.

– Чего?.. Так есть или нет алиби?

– Я тебе еще раз говорю...

Расхрабрившись в присутствии своего кузена, Бреннер против обыкновения не отступил.

– Да? И что? Меня уже тошнит от того, как ты тут начальника из себя строишь! А на прошлой неделе? Что-то быстро ты полез за своего дружка-доктора заступаться! А где он был, когда Лин украли?

– Ага, теперь ты говоришь, что мы проделали это с ним на пару?

– Докажи, что нет!

– Тебе, Бреннер, я ничего доказывать не обязан, – ответил Бен, теряя контроль над собой. – Так что можешь забрать свой долбаный патруль и засунуть обратно в то место, откуда он вылез, понял?

Оба противника свирепо пялились друг на друга. Первым сдался Бреннер.

– Пошли, – бросил он своему кузену, и на этом все чуть было не закончилось. К сожалению, Карл не смог уйти, не попытавшись сохранить лицо.

– Трус, обделался со страху... – сплюнул он, разворачиваясь к двери.

Ну понятно, на этом добрые намерения Бена вылетели в форточку, а вслед за ними чуть было не последовал и сам Карл.

Потасовка продлилась недолго: слишком много людей оказалось рядом, чтобы позволить драке зайти далеко. И пожалуй, с этим моему другу повезло. В одиночку Карл не представлял никакой угрозы, но Бену, хоть он и был здоровым как шкаф, пришлось бы, наверное, повозиться с обоими двоюродными братьями. К тому времени как их разняли, они успели разнести в щепки стол и полдюжины стульев, а сам Карл лишь через две недели смог без содрогания смотреться в бритвенное зеркальце. Не говоря уже о том, чтобы снять щетину. Даже Бен и тот вышел из драки не без потерь: ссадины, синяки и один выбитый палец. Впрочем, весь этот набор, по его словам, того стоил.

По-настоящему серьезные проблемы возникли, однако, лишь спустя несколько дней.

Я лично при драке не присутствовал, поскольку в это время готовил ужин для Дженни, которая осталась со мной на ночь, и проблемы Манхэма просто вылетели у меня из головы. Если на то пошло, я был, наверное, одним из последних, кто узнал о событиях в «Барашке», потому как на следующее утро отправился в морг, чтобы вновь заняться своей мрачной работой.

С тех пор как обнаружили труп Лин Меткалф, доктор Мейтланд опять замещал меня в амбулатории. Я делал все, что мог, чтобы вовремя поспеть к вечернему приему, потому что дополнительная нагрузка стала сказываться на Генри. Он выглядел уставшим, хотя и сократил часы приема до минимума, чуть ли не полностью отказавшись от консультаций.

Я чувствовал себя виноватым, однако терпеть оставалось совсем немного. Еще полдня в лаборатории – и я практически закончу то, что в моих силах. Еще далеко не все результаты проб были получены, но бренные останки Лин Меткалф рассказали историю, похожую на случай с Салли Палмер. Никаких сюрпризов не обнаружено, если не считать открытого вопроса, почему лицо первой жертвы оказалось сильно разбитым, а второй – почти не поврежденным. Кроме того, из-за менее выраженного процесса разложения на пальцах Лин Меткалф оставалось несколько ногтей – поломанных, местами даже сорванных, причем к некоторым из них пристали растительные волокна. Конопля; другими словами – веревка. Значит, вдобавок ко всем страданиям, которые перенесла несчастная, ее еще и связывали.