Химия смерти - Бекетт Саймон

Мужчины поблизости не было. Оказывается, он успел отойти в тень, за лампу, и теперь возился с каким-то предметом на верстаке. Дженни осмотрела свою новую одежду. Ткань жесткая, со множеством складок. Кровь из ее ран уже успела перепачкать все вокруг, добавив новые пятна к прежним, засохшим. Впрочем, было ясно, что когда-то это платье, сшитое из плотного, тяжелого атласа с искусно сделанной вставкой из кружевных лилий на груди, смотрелось очень изящно. «А ведь какая-то невеста надевала его, – подумала Дженни оцепенело. – В самый счастливый день своей жизни».

Раздался дробный, щелкающий звук. Словно заводили часы. Все еще полускрытый в тени, мужчина поднес к лампе небольшой деревянный ящичек. Лишь когда он поднял крышку, Дженни поняла, что у него в руках.

Музыкальная шкатулка. С крошечной балериной на постаменте, в самом центре. Пока девушка завороженно смотрела на кружащуюся фигурку, в гнилом воздухе расплывалось нежное позвякивание колокольчиков. Механизм поврежден, но мелодия угадывалась даже в столь извращенной форме. «Лунный свет».

– Танцуй.

Дженни дернулась, выбитая из транса.

– Что?..

– Танцуй.

Приказ был настолько дик и сюрреалистичен, что с таким же успехом мог прозвучать на чужом языке. Только появление ножа вынудило ее повиноваться. Словно в пьяной пародии на танец, как марионетка, она начала переступать с одной ноги на другую. «Только не разрыдайся, не дай ему увидеть твои слезы», – говорила себе Дженни. Но слезы все равно катились, не находя преграды.

По ее телу шарили глаза мужчины, наполовину спрятанного в тени. Затем он вдруг поднялся и направился к лестнице. Остановившись, Дженни изумленно посмотрела ему в спину. На мгновение ей показалось, что он оставит ее как есть и не будет запирать в закутке. К сожалению, через пару секунд шаги зазвучали вновь. На этот раз медленно и размеренно, даже вяло. Что-то жуткое чудилось в этой неторопливой поступи. «Он хочет тебя напугать. Просто еще одна игра, как с платьем».

Когда фигура материализовалась на нижней ступени, Дженни спрятала взгляд и засуетилась, пытаясь вновь подстроиться к музыке. Не поднимая головы, она слушала, как он медленно идет через подвал. Вновь скрипнул стул. Девушка знала, что он наблюдает за ней, и под давлением взгляда потеряла координацию, движения стали неловкими и дергаными. «Что, нравится?» – зло подумала она, пытаясь разжечь в себе гнев – единственный способ справиться со страхом.

У шкатулки кончался завод, и музыка мало-помалу замедлялась, превращаясь в нестройный набор звуков. Когда растаяла последняя нота, послышался шорох и вспыхнула спичка. На мгновение тени отпрянули от желтого язычка пламени, а затем мрак хлынул обратно. Этой крошечной доли секунды хватило, чтобы разглядеть лицо напротив.

И тут Дженни все поняла.

Музыка умолкла, а она даже не обратила на это внимания. Затем шкатулку завели вновь, и в воздухе расплылся запах серы вперемешку с табачным дымом.

Потрясенная открытием, раздавленная новым грузом отчаяния, девушка продолжала танец разбитой куклы под звук оживших колокольчиков.

Глава 24

Полиция отпустила Бена Андерса в тот же день. С этой новостью мне позвонил Маккензи.

– Вот, подумал, что вам не терпится узнать, – сказал он. Голос его казался усталым и тусклым, словно инспектор не спал целую ночь. Скорее всего так оно и было.

Я сидел в офисе при амбулатории, сбежав из пустоты собственного дома. Даже не могу сказать, с каким чувством я встретил это известие. С радостью за Бена? Да. С другой стороны, к ней почему-то примешивалось разочарование. Я никогда не верил, что Бен – убийца, и все же где-то в глубине души присутствовал, наверное, и некий элемент сомнения. А может, до тех пор, пока полиция допрашивала хоть какого-нибудь подозреваемого, имелась крохотная надежда найти Дженни. Теперь же и эта соломинка исчезла.

– Что случилось? – спросил я.

– Да ничего не случилось. Просто мы установили, что он никак не мог оказаться в ее доме на момент похищения, вот и все.

– Раньше вы так не считали...

– Раньше мы не знали, – сухо ответил Маккензи. – Он поначалу отказывался говорить, где провел то время. А теперь, когда рассказал, все сходится.

– Я что-то не понимаю, – озадачился я. – Если у Бена имелось алиби, то почему же он сразу не признался?

– Это вы у него сами узнавайте. – Кажется, инспектор начинал раздражаться. – Если захочет, то скажет. Что же касается нас, то он чист.