Странный Томас - Кунц Дин

Они жаждут большего ужаса. Они требуют множественных насильственных смертей, да и жертвы должны умирать долго, умирать в мучениях, чтобы убийца жестоко глумился над ними.

Когда мне было девять лет, свихнувшийся от наркотиков подросток, его звали Гэри Толливер, усыпил всю свою семью, маленького брата, маленькую сестру, мать, отца, что-то подсыпав в кастрюлю с супом. Крепко связал их, пока они спали, а когда они пришли в себя, целый уик-энд мучил и пытал их, прежде чем убить, высверлив сердца электродрелью.

За неделю, предшествующую всей этой дикости, я дважды случайно виделся с Толливером. В первый раз за ним следовало три нетерпеливых бодэча. Во второй раз уже не три, а четырнадцать.

Я не сомневаюсь, что эти чернильно-черные твари толпились в доме Толливеров весь кровавый уик-энд, невидимые как для жертв, так и для убийцы, перебегали из комнаты в комнату, вслед за Гэри. Наблюдали. Кормились.

Двумя годами позже фургон, управляемый пьяным водителем, снес несколько бензоколонок на автозаправке, расположенной на Грин-Мун-роуд, вызвав взрыв и пожар, в котором погибло семь человек. В то утро я увидел дюжину бодэчей, отиравшихся там под утренним солнцем.

Точно так же притягивает их и гнев природы. Они так и кишели на руинах дома для престарелых в Буэна Виста после землетрясения, которое произошло восемнадцать месяцев тому назад, и не ушли до тех пор, пока спасатели не увезли последнего выжившего.

Если бы я проходил мимо Буэна Виста перед землетрясением, то наверняка увидел бы их тусовку. И, возможно, сумел бы спасти несколько жизней.

Ребенком я поначалу думал, что эти чернильно-черные тени могут быть злобными духами, которые любовно взращивают зло в людях, вокруг которых вьются. Но с тех пор понял, что многие люди безо всякого воздействия сверхъестественных существ готовы с дикой жестокостью убивать себе подобных. Хватает среди нас дьяволов во плоти, только рога их растут внутрь, вот их сущность и остается незаметной для окружающих.

Так что я пришел к выводу, что бодэчи ничего в нас не взращивают, а каким-то образом черпают энергию из ужаса, который мы сами и творим. Теперь я воспринимаю их как психовампиров, похожих, только более страшных, на ведущих дневных ток-шоу, где душевно неуравновешенных и склонных к самоуничтожению гостей побуждают обнажать мятущиеся души.

В компании четырех бодэчей, находящихся в зале «Пико Мундо гриль», и остальных, толпящихся у витрины, Человек-гриб доел бургеры и пересушенный картофель-фри, запил их последним глотком шоколадного молочного коктейля и «коки» с ванилью. Оставил Берти щедрые чаевые, заплатил по чеку в кассе и покинул ресторан в сопровождении склизких чернильно-черных теней.

Я наблюдал, как он пересекает улицу в слепящем солнечном свете, в мареве дрожащего над асфальтом раскаленного воздуха. Сосчитать бодэчей, кишащих вокруг него, не представлялось возможным, тени накладывались друг на друга, но я поставил бы свой недельный заработок на то, что их было не меньше двадцати.

Хотя глаза у Терри Стэмбау не золотистые и не небесно-голубые, у нее взгляд ангела, ибо она, пусть видит тебя насквозь и знает твои сокровенные мысли, все равно любит тебя, даже если где-то ты и сошел с пути истинного.

Ей сорок один год, по возрасту она годится мне в матери. Она — не моя мать, но женщина достаточно эксцентричная, чтобы быть ею. Что есть, то есть.

Терри унаследовала «Гриль» у своих родителей и поддерживает установленные ими высокие стандарты. Она — справедливый босс и очень трудолюбивая.

Единственная ее странность — одержимость Пресли и всем, что с ним связано.

Поскольку ей нравится, когда собеседник проверяет ее энциклопедические знания, я говорю: «Тысяча девятьсот шестьдесят третий».

— Хорошо.

— Май.

— Какой день?

День я выбираю методом случайного тыка.

— Двадцать девятое.

— Это была среда, — говорит Терри.

Второй час пик, ленч, миновал. Мой рабочий день закончился в два часа пополудни. Мы сидели в кабинке в глубине «Гриля», дожидаясь, пока официантка второй смены, Виола Пибоди, принесет нам еду.

За прилавком приготовления быстрых блюд меня сменил Поук Барнет. Он на тридцать лет старше меня, худощавый, жилистый. У него прожаренное пустыней Мохаве лицо и глаза стрелка. Он молчалив, как ядозуб, греющийся на солнце, и самодостаточен, как кактус.

Если Поук прожил прежнюю жизнь на Старом Западе, он скорее всего был маршалом, револьвер которого при необходимости с быстротой молнии оказывался в руке, может, членом банды Далтона, но только не поваром. Но с или без опыта прошлой жизни он прекрасно управлялся с грилем и сковородой.

— 29 мая 1963 года Присцилла Пресли окончила среднюю школу Непорочного Зачатия в Мемфисе, — возвестила Терри.

— Присцилла Пресли?

— Тогда она была Присциллой Болье. Во время выпускной церемонии Элвис ждал ее в автомобиле, который стоял за территорией школы.

— Его не пригласили?

— Разумеется, пригласили. Но его появление в зале привело бы к тому, что про саму церемонию все забыли бы.

— И когда они поженились?

— Слишком простой вопрос. 1 мая 1967 года, перед самым полуднем, в отеле «Аладдин» в Лас-Вегасе.

Терри было пятнадцать, когда Элвис умер. В те дни он более не покорял сердца. Превратился в раздутую карикатуру на себя, мало чем напоминал певца, который в 1956 году поднялся на вершину чартов с песней «Отель, где разбиваются сердца».

В 1956 году Терри еще не родилась. И ее увлечение Пресли началось через шестнадцать лет после его смерти.

Истоки этой одержимости где-то остаются загадочными и для нее самой. По ее мнению, Пресли важен тем, что в его время, когда он был на гребне волны и купался в лучах славы, поп-музыка сохраняла политическую невинность, в ней господствовали жизнеутверждающие мотивы, вот она и имела право на существование. А когда он умер, большинство поп-песен стали, обычно без сознательных усилий тех, кто их сочинял и пел, пропагандировать ценности фашизма, и с тех пор ничего в них не изменилось.

Я подозреваю, Терри частично одержима Пресли еще и потому, что на подсознательном уровне она знает о его присутствии среди нас, в Пико Мундо, как минимум с моего детства, а может, со дня его смерти.

Я рассказал ей об этом только год тому назад. Возможно, она — скрытый медиум, может чувствовать присутствие духов, вот почему ее так потянуло на изучение жизни и карьеры Пресли.

Я понятия не имею, почему Король рок-н-ролла не переместился на ту сторону и продолжает, после стольких лет, бродить в этом мире. В конце концов, Бадди Холли здесь не болтается: умер и отправился, куда положено.

И почему Элвис выбрал Пико Мундо, а не Мемфис или Вегас?

Согласно Терри, которая знает все, что только можно знать, о всех днях, уложившихся в сорок два года, прожитых Элвисом, при жизни он никогда не бывал в нашем городе. В литературе о паранормальном нет упоминаний о том, чтобы призрак посещал незнакомые ему при жизни места.

Мы пытались разгадать эту головоломку не в первый раз, когда Виола Пибоди принесла нам поздний ленч. Виола такая же черная, как Берти Орбис круглая, такая же тощая, как Элен Арчес плоскостопая.

Поставив наши тарелки на стол, Виола спросила: «Одд, ты мне погадаешь?»

В Пико Мундо достаточно много людей думают, что я какой-то мистик: ясновидящий, предсказатель, пророк, прорицатель, что-то в этом роде. Только некоторые знают, что я вижу мертвых, которые не могут обрести покой. Другие же руководствуются только слухами, а искать в слухах хоть толику правды — занятие неблагодарное.

— Я же говорил тебе, Виола, что не гадаю по руке или по шишкам на голове. И чайная заварка для меня — мусор.

— Тогда скажи, что ты видишь на моем лице, — не отставала она. — Скажи, видишь ты сон, который приснился мне этой ночью?

Виола обычно женщина веселая, несмотря на то что ее муж, Рафаэль, ушел к официантке из модного Стейкхауза» в Арройо-Сити, оставив ей двоих детей. Но в это утро Виола выглядела очень уж серьезной, раньше такого с ней не бывало, и встревоженной.

— По лицам я тем более ничего не могу распознать.

Любое человеческое лицо более загадочно, чем истертое временем лицо знаменитого сфинкса, возвышающегося среди песков Египта.

— В моем сне, — продолжила Виола, — я видела себя с… с разбитым, мертвым лицом. С дыркой во лбу.

— Может, это был сон о том, почему ты вышла замуж за Рафаэля.

— Это не смешно, — одернула меня Терри.

— Я думаю, возможно, меня застрелили.

— Милая, когда в последний раз ты видела сон, который оборачивался явью? — спросила ее Терри, определенно с тем, чтобы подбодрить.

— Пожалуй, что никогда, — ответила Виола.

— Вот и об этом сне волноваться тебе не стоит.