Грегор и код когтя - Коллинз Сьюзен

— Возможно, ты прыгнул лишь потому, что внушил себе, что должен это сделать, — ответил Живоглот. — Может, детская песенка про мышей — всего-навсего детская песенка про мышей, ничего больше. Может, Сандвич — просто сумасшедший, на всю голову чокнутый парень, который заперся в комнате и исписал каменные стены бессмысленными стихами. И может быть… может быть, ты как раз не должен умереть.

Не должен? Грегора словно током ударило. Разве это возможно?!

Нет, это всем известно — ему суждено умереть. И он должен убедить в том Живоглота.

Грегор пытался придумать хоть один аргумент, вспомнить хоть что-то убедительное, бесспорное — то, что нельзя толковать двояко.

— Но… а как же Нерисса? Когда она была маленькая, она предсказала Хэмнету, что он будет в джунглях с маленьким мальчиком и большой ящерицей! И это сбылось!

— Я согласен, это трудно объяснить. Хотя возможно такое, что раз Хэмнет был убежден, что у него появится ящерица, она у него появилась, и именно потому он встретил наземную женщину и связал с ней свою жизнь, что верил в неизбежность этой встречи. Или — такое тоже нельзя отрицать! — все это может быть странным совпадением. Чего только в жизни не бывает! К тому же Нерисса — не Сандвич, а мы говорим сейчас о Сандвиче, — возразил Живоглот. — Взять хотя бы «Пророчество Времени». Как легко мы поменяли Босоножку на Лиззи! И вообще — о чем оно, это пророчество? Что оно предсказывает? Войну? Да у нас тут сплошь одни войны! Появление Кода? Каждая новая война рождает новый код. Гибель Воина? Ну вообще-то раз мы с такой легкостью меняем принцесс одну на другую — почему, собственно, с Воином не может случиться то же самое? Эта мясорубка унесет сотни и тысячи жизней, и я совсем не уверен, что речь идет именно о тебе. Скажу как яростник яростнику: я думаю, что ты в состоянии одолеть Мортоса. Потому что — ты сильнее. И никакие идиотские предсказания Сандвича не могут этого изменить — пока ты сам не сдашься. Так что — просто дерись, Грегор Наземный. И не дай себя убить лишь потому, что какой-то глупец утверждал, что это предопределено!

Голова у Грегора пошла кругом от такого неожиданного поворота. Он как-то и не задумывался, что пророчества Сандвича они исполняли сами именно потому, что верили в них. Принимали решения, основываясь на них.

Грегор издал неуверенный смешок:

— А я думал, ты хочешь со мной попрощаться.

— Вот еще! — фыркнул Живоглот. — Но знаешь — не распространяйся об этом. Если все узнают мой маленький секрет — я тут же лишусь даже того небольшого кредита доверия, который имею. А теперь пошли, надо разбудить остальных. Сегодня день будет долгим.

Грегор подошел и подул в клубничину на животе у Босоножки, отчего она с хихиканьем проснулась.

— Не надо! Я еще хочу поспать! — закричала сестренка и притворилась, что уснула, — и так три раза, чтобы он еще и еще будил ее.

А когда Грегор нес ее завтракать, она прижалась к его груди и нежно сказала:

— Ты снова похож на себя.

— Я похож на себя? — переспросил Грегор.

Сначала он не понял, а потом догадался, что она имеет в виду: в последнее время он совсем ее не тискал, не играл с ней и даже почти не улыбался. Но слова Живоглота словно освободили его от тяжести, которая навалилась на него, когда он прочел «Пророчество Времени».

Надежда. Надежда, что он может остаться в живых, что Сандвич ошибся — вот что подарил ему Живоглот. Грегору стало интересно, насколько честен был Живоглот, когда сказал, что он, Грегор, дерется лучше Мортоса. Сам он склонялся к мысли, что Живоглот не соврал. Он не верил в пророчества: это подтверждало не только то, что он пытался сам убить Мортоса, но и то, с какой легкостью он согласился подменить Босоножку Лиззи, а еще то, с каким скепсисом он относился к способностям Нериссы провидеть будущее. Наверно, он не хотел, чтобы Нерисса со временем создала свою собственную комнату пророчеств и с ее помощью управляла людьми. Но при этом умело манипулировал при помощи пророчеств, в которые не верил. Даже использовал версию о смерти Воина для того, чтобы Лиззи осталась в Подземье.

Впрочем, Живоглот никогда ни перед чем не останавливался для достижения своих целей.

И тут Грегор понял кое-что еще. Он понял, что тоже не верит в пророчества. И не только потому, что там предсказана его смерть. Но и потому, что он презирал Сандвича, — с тех пор как узнал историю с камнеедами, на землях которых стояла Регалия, Грегору хотелось как можно дальше дистанцироваться от этого человека. Он не доверял ему. И не хотел ему подчиняться. А Живоглот указал ему возможный путь.