По следу четырех - Вильмонт Екатерина Николаевна

Митька уже едва не падал со стула от смеха, Мотька сидела, потупив глаза и сложив бантиком губы, чтобы не рассмеяться. А мне каково?

— Да, так о чем мы говорили? Вы спрашивали, читали ли мы «Тимур и его команда»? Я — читала!

— Вот! Я сразу так и подумала! — воскликнула Мария Бенедиктовна. — А пионеркой ты была?

— Нет, не была!

— И в пионерском лагере тоже никогда не была? — продолжала допытываться Мария Бенедиктовна. — Ах, как жаль! Что эти бедные дети видят! — сокрушенно проговорила она.

— Ну, Машенька, ты не права! — вмешалась Анна Дмитриевна. — Нынешние дети много чего видят и за границу ездят… Вот вы, девочки, наверное, знаете, что Митенька наш уже в Турции был с родителями и в Германии. А вы?

— А мы даже в Израиле были! — воскликнула Матильда.

— В Израиле? — удивилась Мария Гавриловна. — Неужели? И видели своими глазами храм Гроба Господня?

— Да! И в Назарете были, и в Вифлееме! — захлебывалась Мотька.

В этом году весенние каникулы мы провели в Израиле. Нас туда отправил спасенный нами банкир Феликс Ключевский.

— Невероятно! А ты, Маша, говоришь, пионерский лагерь…

— Я считаю, нечего юные головы забивать всякой религиозной мурой, — горячилась «пионервожатая». — Дети, не видевшие «Артека», не сидевшие у пионерского костра, — это обездоленные дети!

— Позволь не согласиться с тобой, — возразила Мария Гавриловна.

— Да, у тебя всегда были буржуазные взгляды! Помещичья внучка!

Все-таки я тонкий психолог. Сразу определила, что одна — барыня, а другая — пионервожатая!

— Девочки, — обратилась к нам Мария Гавриловна, — а можем мы рассчитывать, что вы поставите нас в известность, если найдете этих воровок?

— Конечно! — в один голос воскликнули мы с Мотькой.

— Да, кстати, я тут недавно еще одну пропажу обнаружила, — вспомнила Мария Гавриловна. — У меня на летней кофточке была брошь приколота, серебряная корзиночка с виноградными гроздьями из хризопраза.

— А хризопраз, он какой? — поинтересовалась Мотька.

— Зеленый, полупрозрачный. Я совсем про нее забыла, когда хватилась других вещей, а вчера стала летнюю одежду убирать, смотрю, нет моей брошки. И даже ткань слегка порвана, видно, для быстроты просто выдрали брошку, там замочек заедал…

— А вы не могли сами ее потерять? — на всякий случай спросила я.

— Нет, в том-то и дело, что ее с трудом можно было снять… я же говорю, замочек заедает…

— Ну что ж, это вещь приметная, — сказала я и записала в блокнот про брошку. — Хорошо, — заключила я, — если что узнаем, сразу вам сообщим.

— Дай вам бог здоровья, девочки, — вздохнула Мария Гавриловна. — А мне эту брошку жалко, она еще моей бабушке принадлежала…

— Варенька, можно тебя на минуточку? — сказала Анна Дмитриевна и поманила меня на кухню.

— Анна Дмитриевна…

— Погоди! Признавайся, ты Ася? А Лиза — Матильда?

— Почему… — опешила я.

— Зачем этот обман? Я не понимаю!

— Потому что Митя не хотел, чтобы вы знали про нас… про наши дела! Он говорит, у вас больное сердце и вам нельзя… Но как вы догадались?

— Во-первых, Митюша много мне о вас рассказывал, особенно о тебе, а во-вторых, Матильда безбожно переигрывала, изображая тугоухую, — усмехнулась Анна Дмитриевна. — Я понимаю, вы считали, что эта ложь — во спасение?

— Конечно!

— Так уж и быть, прощаю на сей раз! И не стану разоблачать перед Машеньками. Ладно, ступай!

Митя встретил меня вопрошающим взглядом. Я в ответ пожала плечами.

Наконец мы собрались уходить. Мите так и не удалось побыть наедине с бабушкой.

Едва мы вышли из подъезда, он спросил:

— О чем это вы на кухне беседовали?

— Твоя бабушка нас раскусила!

— Как? — ахнула Мотька.

— Так! Ась, ась! Тут любой дурак догадается, — засмеялась я.

— Я чуть не помер! — захохотал Митька. — Но бабка моя молодец, все здорово сечет! Я надеюсь, ты в подробности не вдавалась?

— Вдавалась! Все ей рассказала! И как нас в Таллине похитили, и про воров, и про бандитов!

— Ладно, не сердись! Я на всякий случай спросил.

— Как же не сердиться, если мы по твоей милости в таком дурацком положении оказались?

— Все, хватит вам пререкаться! — вмешалась Мотька. — Лучше обсудим, что нам этот разговор дал.

— Кроме описаний украденных цацек, практически ничего нового. Только то, что краснобереточница волосы все время поправляет, — проворчала я.

— Это уже кое-что! А то ведь все говорили, что она совсем неприметная.

На следующий день в школе все еще стояла вонь, но занятия тем не менее начались. Перед физикой Макс Гольдберг и Вадик отозвали в сторонку Верстовского. Мы с Матильдой стояли неподалеку.

— Эй, Аскольдова Могила, — начал Макс, — это твоих рук дело?

— Что? — не понял Богдан.

— Ты навел Алису с Клавдей?

— Навел? Куда?

— Сам должен знать, падла! — прошипел сквозь зубы Вадик.

— Эй, полегче, Балабушка! Забыл, что я боксер?

— А нам плевать, что ты боксер! Признавайся лучше!

— Ничего не понимаю! В чем я должен признаваться?

— Сейчас как дам, — разгорячился Вадик, — сразу поймешь!

— Вадик! Погоди шуметь! Значит, ты утверждаешь, что не звонил в субботу Алисе?

— Не звонил! Я и телефона ее не знаю!

— И твоя подружка Дубова ничего об этом не знает?

— Во-первых, она не моя подружка, а во-вторых, если ты сейчас не объяснишь, в чем дело, то можешь пожалеть…

— Хорошо, я объясню! В субботу кто-то позвонил Алисе и сказал, что у Матильды день рождения и там творится черт знает что, пьянки-гулянки и все такое! Человек этот назвался Аскольдовым!

— Ни фига себе! — воскликнул Богдан. — Это кто-то решил меня подставить! Я такими дерьмовыми штучками не занимаюсь!

— Тогда подумай, кто бы это мог быть, — сказал Макс.

— Кажется, я уже догадываюсь.

— Кто?

— Это мое личное дело, я сам с этим человеком разберусь.

— Но все-таки хотелось бы знать, кто у нас такой пакостник, — произнес Балабушка. — Раньше такими делами Дубова промышляла: это ее стиль.

— Дубову можешь сразу исключить, — сквозь зубы произнес Верстовский. — В субботу мы с ней за город ездили! — И он густо покраснел.

— А говорил, она не твоя подружка! — заржал Вадик.

— Значит, у Дубовой алиби? — насмешливо спросил Макс.

— Железное, — продолжал хохотать Вадик.

Тут прозвенел звонок, и разговор прервался.

— Похоже, Лялька тут и вправду ни при чем, — прошептала мне на ухо Матильда.

— Это Верка! — шепнула я в ответ. — Смотри, какую независимую из себя строит.

В самом деле, Верочка, первая красавица, сидела с отрешенным видом, словно все происходящее ее ничуть не заботило.

— Ничего, она у меня еще получит.

Клавдюшка начала было объяснять новый материал, но чувствовалось, что ее что-то тревожит. И впрямь, она отложила мел, села за стол, на минуту задумалась. Потом начала:

— Ребята, я не пожалею урока, мне надо выяснить кое-что. В субботу произошел очень странный и крайне неприятный инцидент.

Мы с Мотькой переглянулись.

— Кто-то позвонил на дом Алисе Петровне и сообщил, что у Матильды Корбут день рождения и там творится черт знает что…

— Ой, а что же там такое было? — закричал Витька Воскобойников. — Матильда с виду такая хорошая девочка…

Класс заржал.

— Тихо! — хлопнула по столу ладонью Клавдя. — Тут нет ничего смешного! Человек этот представился соседом Матильды и назвал фамилию — Аскольдов.

— Верстовский! Это Верстовский! — раздалось с разных сторон.

Богдан вскочил, весь красный.

— Клавдия Сергеевна! Я такими вещами не занимаюсь! И вообще, в субботу меня не было, я был за городом.

— Кто-нибудь может это подтвердить? — спросила Клавдя.

— Нет! — ответил рыцарь Верстовский.

Интересно, хватит у Ляльки смелости подтвердить его слова? Она молчала.

— Клавдия Сергеевна, разве у нас судебное разбирательство? — подал голос Макс. Он, видимо, поверил Верстовскому.

— Отнюдь! Я просто хочу сказать, что это сделал кто-то из нашего класса, кто-то, кто знал о Матильдином дне рождения. Звонил, возможно, кто-то посторонний, но вот идея… Я понимаю, что этот человек не признается, но он должен знать, что мы все думаем по этому поводу.

— А бардачок-то был? — крикнул Макс Федорчук.

— Федорчук! Что за выражения?

— Нет, правда, Клавдия Сергеевна, вы там что-нибудь интересное застукали? — поддержал Макса Воскобойников.

— Хорошо, я скажу! Там было все спокойно, нормально, как и должно быть в день четырнадцатилетия! А вот нам с Алисой Петровной выходной испортили. Впрочем, наш визит к Корбут тоже нарушил праздник, я это сознаю.

— Не надо верить анонимным звонкам! — вставила Таня Воротынцева.