Верните мне мозги! - Селин Вадим

Отчего-то женщина сравнялась цветом с гипсовой статуей безрукой Венеры Милосской, которая стояла неподалеку ни к селу ни к городу, а ее челюсть (тетки в зеленых лосинах, а не Венеры) отвисла чуть ли не до пола.

— Так где бабка с серыми волосами? — нетерпеливо поинтересовалась Танька. Она хотела задать ей парочку вопросов и предложить косметику из каталога, который в последнее время есть у всех поголовно.

— Нету тут такой бабки, — зазаикалась тетка.

— Вспомните хорошенько, ее зовут Лидией Ивановной, — Танька сердито постучала ногой по паркету. — Она сказала, что тут все книги знает наизусть. Мне с ней надо парочкой слов перекинуться. Побазарить по-дружески.

— Лидия Ивановна? — как эхо, повторила тетка с каре.

— Да, — терпеливо повторила Танька. Она была уверена, что Крыса знает ответы на многие вопросы. Недаром же она дала ей книгу именно про феномен безмозглости!

Тетка подошла к Таньке, взяла ее за руку и повела куда-то вперед. Остановилась перед стеной в конце хранилища и сказала:

— Вот. Смотри.

А на стене висел стенд, на котором было множество разных фотографий.

«Сотрудники, которыми мы гордимся» — было написано вверху.

Нехорошее предчувствие закралось Таньке в душу.

— Вот, — проговорила женщина и указала на одну фотографию. На ней была изображена… Крыса, а под снимком Танька увидела вот такую фишечку: «1930–2005».

— Да это же Крыса! — с ходу определила Танька и вздрогнула: — Подождите… То… то есть она умерла в прошлом году?

Женщина с каре медленно кивнула, как-то странно поглядывая на Таньку.

— Да, умерла. Одна наша сотрудница, Алла, в прошлом году внезапно сошла с ума и ударила Лидию Ивановну словарем Ожегова по темечку. Ну, Лидия Ивановна и скопытилась прямо в библиотеке, всех читателей распугала. Я, помню, про нее еще стенгазету делала, — пустилась в воспоминания женщина с каре, в свитере с люрексом и в зеленых лосинах. — А потом Алла, когда пристукнула Лидию Ивановну, сама себя ударила по темечку БЭСом, ну, и тоже сыграла в ящик. Правда, про нее мы стенгазету не делали — ватмана не хватило. Весь на Лидию Ивановну угрохали.

— Вот так но-о-омер… — пролепетала Танька. Она уже не удивлялась — сколько, в конце концов, можно удивляться? — А что такое «БЭС»?

— Большой энциклопедический словарь, — объяснила женщина. И, почесав подбородок, спросила: — Так ты правда видела Лидию Ивановну?

— Нет, блин, я шутки-прибаутки вам тут шучу! — почему-то разозлилась Танька и… расплакалась.

— Ты чего это? — изумилась женщина. — Что у тебя произошло? Почему плачешь?

— У-у, отстаньте вы все от меня — то Василюк приперся, то Крыса! Сколько можно? Дайте мне пожить спокойно! И верните мне мозги! — заливалась Танька слезами. Понимаете — накатило на нее! — вот она и плакала.

— А что с твоими мозгами?! — ошизела библиотекарша.

— Их у меня стырила одна прожорливая тетка, — ни капли не соврав, сказала девчонка, промокнув глаза уголком платочка. — И я живу без мозгов. Верите?

— Эээ… Не очень… — призналась любительница зеленых лосин.

— Тогда постучите мне по макушке.

Библиотекарша постучала костяшками пальцев по Танькиной макушке.

Тук-тук-тук- раздалось на все хранилище. Такой звук бывает, когда стучишь по пустым внутри предметам.

— Кто там? — выглянула из-за стеллажа другая библиотекарша. В синих лосинах, с волосами до пят и в строгом пиджаке. Да, за стилем она не следила, но люрекс категорически не признавала.

— Марь Ванна, отбой тревоги, — сказала тетка с каре.

Марь Ванна нырнула обратно за стеллаж.

— Бедная девочка, действительно — башка пустая, — пожалела Таньку женщина. — А я всегда свою дочь называю безмозглой, но не знала, что такое бывает на самом деле… Слушай, чуть не забыла — ты когда в следующий раз Лидию Ивановну увидишь, спроси у нее, куда она дела накладные на бумагу для ксерокса, а то мы их найти до сих пор не можем. Лады?

Издав какой-то непонятный звук, который обозначал не то обиду, не то возмущение, Танька выбежала из библиотеки. Куда бежать дальше — она не знала. Везде, где бы она ни была — с ней начинают происходить странные вещи. Вечно ей напоминают о ее безмозглости, задевают за живое, просто немилосердно издеваются!

— Странные люди — нашли, чем упрекнуть, — шагая по улице, сквозь слезы хмыкнула Танька. — Этим «Феноменом безмозглости» они что, хотели развить во мне комплекс неполноценности? Ага! Щас он во мне разовьется! Если так разобраться, на фиг этот мозг мне нужен? И без него хорошо. Даже есть какая-никакая, но польза — теперь я меньше вешу. И вообще, если бы я не узнала, что у меня сперли мозг, то никаких бы видимых изменений в жизни не заметила…

Однако, как мы видели, кто-то настойчиво напоминал Таньке о ее неполноценности, пытался больно ужалить, поиздеваться над ней…

Но кто это такой жестокий? Кому это надо? Пока непонятно… Клубок тайны запутывается все больше и больше, а разгадки не видно даже за углом.

Ну что ж, поживем — увидим! Авось и поймет Танька чего-нибудь.

Девчонка посмотрела на часы. 11.25 — до встречи с неким Серегой Штопором оставалось почти три часа.

«Куда бы еще пойти, чтобы время убить? — задумалась Танька, стоя посреди улицы. — Ужас какой-то — куда ни сунусь — везде меня мозгами моими попрекают, задолбали уже».

Внезапно до ее ушей донеслась тихая музыка. Играла она в кафе «По старинке».

В животе заурчало — наверно, бредятина на постном масле уже переварилась и желудок требовал новой пищи.

«А пойду-ка я похаваю, — решила Танька, устремляясь к кафе. — Что за тупое слово — „старинка“! Кстати, в мире так много тупых слов. А острых совсем мало. Помню, слово „люди“ раз двадцать повторила — так аж тошно стало».

Приближаясь к кафе, она увидела, что в нем сидело достаточно большое количество посетителей. Человек двадцать пять, наверно: и молодежь, и более старшее поколение, и совсем старики.

Танька толкнула дверь.

Зазвенел колокольчик.

Вдруг достаточно громкая музыка, которая лилась из огромного допотопного приемника, смолкла. Люди, оживленно до этого болтавшие, мгновенно замолчали и все как один повернулись в Танькину сторону. В кафе наступила абсолютная тишина, было лишь слышно, как лопасти вентиляторов, висящих на потолке и оклеенных липучками для мух, разрезали воздух.

— Девочка пришла, — сказал кто-то, и все люди как будто включились: вновь стали разговаривать, кушать, заниматься другими делами. Но Танька видела, что все искоса на нее поглядывали и говорили тоже о ней. Стало неприятно. Танька представила, что она моется себе преспокойненько в душе — и вдруг стены падают и оказывается, что ванна стоит на Красной площади. Тишина. Туристы замирают. Потом отмирают, и все начинают ее фотографировать. Именно так себя Танька ощущала в этом кафе, но чувство голода взяло верх над разумом. По полу, выложенному крупной белой плиткой, она подошла к столику, села и открыла меню. Заказала у официантки, которая без остановки надувала и лопала жвачку, еды и начала ждать заказ.

«Пока все путем, — отметила Танька, с подозрением осматривая кафе. — Василюк и Крыса не появляются, кое-как жить можно… Поскорей бы уже два часа наступило, хочу пойти на место встречи и у этого Сереги Штопора выяснить, чего он от меня хочет и где в конце концов мои мозги. Мне без них становится скучно… А вообще, если хорошенько подумать — такой бред… Тетка, которая жрет мои мозги… Сон во сне… Василюк, которого убили беличьей кисточкой, продавщица бредятины на постном масле, толстая цыганка с драным попугаем, Крыса, которую убили словарем Ожегова… Право слово, люди, чушь какая-то».

Танька разложила все по полочкам, но не пыталась это осмыслить — все равно не получится. Она просто взяла и пустила все на самотек — происходит, и пусть себе происходит дальше, раз уж так случилось. Признаться, такой галиматьи она даже в книгах не читала — вряд ли у кого-то ума хватит такое написать. Ни логики никакой, ни смысла — ничего. Только вот одно было ясно — какая-то тетка сперла во сне ее мозги, а какой-то Серега Штопор Таньку дразнил тем, что у нее нет мозгов. Все. Дальше ничего ясно не было. Как этих Василюков, цыганок и Крыс связать воедино? Да никак.

«Это сон, дурацкий сон», — твердила себе голодная Танька как заклинание.

— Эй вы, долго я тут еще буду сидеть голодная? — крикнула Танька официантке. — Где там мои драники?

— Да ща будут твои драники, — сказала официантка, хлопнув пузырем, и окинула Таньку уничтожающим взглядом густо подведенных глаз.

— Ну-ну…

Через минуту Таньке принесли заказ — национальное украинское блюдо — картофельные драники и еще что-то с менее интересным названием.

— Спасибо, — поблагодарила Танька официантку и налетела на еду, как саранча на кукурузное поле.