Робинзон в русском лесу - Качулкова Ольга

— А знаете, Сергей Александрович, ведь до нашей зелени добрались-таки зайцы и попортили пучков десять, но я разыскал дырку, в которую они пролезали, и заделал ее. А главное, что меня удивило и напугало, — возле самого плетня я тоже заметил следы лосей. Что, если они заберутся в огород? Прощай наша работа! Я хочу пойти ночью подкараулить их. Может быть, удастся и убить хоть одного. Пойдемте вместе. Оно не так страшно вдвоем, да и убить можно скорее.

Три ночи кряду ходили мы с Васей и, сдерживая дыхание, таились по нескольку часов возле плетня. Но лоси не подходили к огороду. Каждую ночь мы слышали их тяжелый топот. Они приходили на водопой всегда по одному месту, саженей за 20 от нашего жилья, так что мы не могли даже увидеть их за лесом. Я предложил Васе влезть ночью на одну из сосен, возле протоптанной ими тропинки. Вася согласился. Вечером мы зарядили ружья, захватили по куску жареной утки и, дойдя до лосиной тропинки, взобрались на высокую, крепкую сосну и уселись на толстых сучьях. Вскоре мимо нас пронеслись тесть лосей. У двоих были довольно большие рога, остальные были безрогие, а последняя пара вообще походила скорее на телят, чем на взрослых лосей. Бежали они поразительно быстро, высоко подняв головы. Они были еще далеко, когда я понял, что стрелять по ним бесполезно, потому что попасть мало надежды, а выстрел, пропав даром, только вспугнул бы животных, соседство которых вовсе не вредило нам, а в будущем обещало еще и выгоды. Я махнул Васе рукою, чтобы он не стрелял. Лоси довольно долго оставались на озере. Слышен был сильный плеск — они купались, плавали и пили.

Придя домой, мы легли спать, но Вася долго еще толковал мне, что нам непременно нужно убить лося, чтобы получить шкуру и мяса на суп. Он предлагал в другой раз влезть на дерево возле самого водопоя и стрелять в ту самую минуту, когда лоси станут пить.

Настал конец сентября, и пришла пора собирать огородное. Мы решили заняться им на другой день, а вечером, накануне, сидели дома и занимались каждый своим делом. Погода стояла холодная, мы затопили печку. Ночью Вася хотел сушить в ней что-то. Я усердно работал рубанком. Мне стало жарко. Чтобы немного освежиться, я оделся и вышел из дому. Ночь была светлая, лунная. Вдруг со стороны огорода раздался сильный топот и какой-то странный, до сих пор мне не знакомый крик. По топоту я догадался, что это лоси.

— Пропадет наш огород! — мелькнуло у меня в голове.

Я быстро вбежал в дом, схватил ружье и крикнул:

— Вася, лоси в огороде!

Тот, даже не одеваясь, взял ружье и пошел за мной. Мы осторожно пробрались к плетню. В огороде еще не было никого, но из-за плетня виднелись лосиные рога. Сердце у меня так и стучало. Вдруг из-за плетня показалась вся огромная, рогатая голова лося. Он стоял несколько минут и смотрел на нашу зелень. Должно быть, ему очень понравилась ботва свеклы, потому что он вскинулся на задние ноги и тяжело прыгнул в огород. Из-за забора показалось еще несколько лосиных голов. Я толкнул Васю, приложился и выстрелил, стараясь опять попасть в плечо. Мне удалось, но животное было так велико и сильно, что могло бы убежать. К счастью, выстрел Васи подоспел очень вовремя: пуля, пройдя сквозь з сердце, сразила лося наповал. Остальные разбежались.

— Вот счастье-то! — вскричал Вася во все горло.

— Да, хлопот нам с ним будет много, — ответил я, — нужно снимать шкуру сейчас же, а то, пока рассветает, придут волки и перепортят ее. Делать же это придется в огороде, потому что нам вдвоем не стащить его с места.

— Да уж нам, видно, не ложиться сегодня спать, — заключил Вася.

Я решительно не знал, как приняться за обдирание шкуры. Но Вася сказал, что он внимательно наблюдал за разделкой лося, которого я убил на охоте, и он знает, как снять шкуру, как разрубить животное и как прокоптить окорока. Мы сходили домой за ножами и топорами и возвратились к лосю. Нужно было сначала отбить рога, и это оказалось очень трудным, но когда мы, наконец, осилили их, Вася разрезал от нижней губы по груди к брюху до самого хвоста: потом от этой длинной черты прореза — другие по внутренней стороне каждой из ног. После этого он стал отдирать шкуру от мяса, подкожный слой подрезая ножом. Я принялся помогать ему, стараясь не перепачкаться в крови. Мы работали очень усердно и не обращали внимания на, то, что делается вокруг. Но вдруг меня поразил сильный треск и шелест возле плетня. Я оглянулся. Из-за плетня на нас смотрели две волчьи морды со свирепо оскаленными зубами. Должно быть, их привлек запах крови. Я невольно вскрикнул. Ружье мое стояло далеко, но Вася поставил свое рядом и, схватив его, выстрелил. Один волк завыл и сорвался с плетня, но другой, с окровавленной мордой, перепрыгнул в огород и бросился к Васе. Тот ударил его по голове прикладом, но волк все-таки успел вцепиться ему в ногу. К счастью, я не потерялся от испуга, поднял с земли топор и перерубил ему шею. Волк упал, а с ним рядом со стоном опустился на землю и Вася. Забыв все предосторожности, я разобрал часть плетня и провел Васю домой. Там он разулся, и мы осмотрели рану. Оказалось, что волк сильно разорвал голенище его сапога и конец заправленных в него толстых суконных брюк. На ноге оказались две довольно глубокие царапины. Мы обмыли ранки и обвязали их чистыми тряпочками, которые оторвали от одной из моих запасных рубашек. Вася быстро успокоился, потому что сначала плакал не столько от боли, как от сильного испуга. Он благодарил меня за спасение и помощь, но вскоре практичный ум его опять обратился к повседневным заботам.