Ботфорты капитана Штормштиля - Астахов Евгений Евгеньевич

Подумав, замазал слово «ледяной» — еще испугаются, что можно простудиться.

«У Хабаджи есть сын — Тумоша. Он оказался моим земляком, и кроме того, он здорово играет на гармошке и апхерце. Мы с ним однажды ездили на мельницу, верхом…»

Опять пришлось зачеркивать. Тошка — и вдруг верхом! Мама там с ума сойдет от страха. А у нее и так вконец больное сердце. В общем, письмо не получилось.

Лучше бы написать другое. И не маме, а этой самой Светке из перекрестного полета. Он бы ей написал! Летает там со своими липовыми братьями Костерро, а Володя лежит на траве с закрытыми глазами. И это называется — дружба!

Это все равно что не встретить в воздухе протянутых рук ловитора и рухнуть вниз, на жесткую, холодную сетку,

Он написал бы, да откуда взять адрес, где ее найдешь, эту Светку, где она сейчас летает, под каким куполом? Эх!..

В этот день маршрута не было. Отряд готовился к переходу на новую базу, на хутор Дуабабсту, где жила сестра Тумоши — Агаша. До Дуабабсты было три дневных перехода и, по словам дяди Гоги, тропа такая, что на ней сам черт трижды рога ломал.

Тошка дописал письмо, делать больше было нечего. Послонявшись по двору, он взял моток крепкой веревки и отправился на речку. Выйдя за ограду, оглянулся — не увязался ли за ним вездесущий Абзаг.

Тошка давно задумал один смертельный номер, и свидетели ему совершенно не требовались.

Дело в том, что речка, та самая, к которой они каждое утро бегали обтираться ледяной водой, текла в глубоком и сыром ущелье, похожем на узкий коридор. Через ущелье был перекинут ствол пихты. Он тянулся над пропастью тонким и гладким двадцатиметровым мостом. Ходить по этому мосту, разумеется, никто не ходил, сумасшедших на хуторе не было. Потом появился Володя Кукушкин-Костерро. Несмотря на строгий запрет Ираклия Самсоновича, он бегал по стволу взад и вперед и даже, привязав веревку, спускался по ней прямо к речке.

— Ну, вы сами посудите, Ираклий Самсонович, какой смысл добираться до речки по длинной, извилистой и крутой тропинке, когда можно: раз-два и умывайся!

— Это опасно, — не сдавался Ираклий Самсонович. — Ведь высота с пятиэтажный дом. В случае чего костей не соберешь.

— А чего их собирать, если уж они рассыплются?

— Ох, Володя, Володя! Лихачество — путь к аварии.

Дядя Гога в спор почему-то не вступал. Сидел в сторонке и помалкивал, вроде бы это его вовсе и не касалось. Почему он так вел себя, Тошка понял позже, когда однажды, придя на речку ловить форель, увидел такую картину: дядя Гога, балансируя руками, шел по бревну в белых шерстяных носках. Дойдя до середины, он осторожно опустился на корточки, привязал веревку к стволу и, бросив ее вниз, начал спускаться в ущелье. Получилось у него неплохо, разве что немного помедленнее, чем у Володи. Не так лихо.

И вот теперь Тошка шел к ущелью, закинув за плечо моток веревки. Сколько раз он пробовал ходить по бревнам, лежащим на земле. Выходило просто отлично. Но если бревно висит в воздухе, оно почему-то тут же начинает уходить из-под ног. И тогда — не соберешь костей. Поэтому Тошка решил, что до середины ствола он доползет на животе. А дальше все будет, как у Володи с дядей Гогой.

Пробравшись сквозь заросли черники, он вышел к краю ущелья и замер — на бревне стоял Володя. Веревки у него не было. Он просто стоял, скрестив на груди руки и пристально глядел в одну точку. У Тошки перехватило дыхание — Володя медленно опустил руки, потом резко взмахнул ими — ап! — сделал сальто и снова встал на пихтовый ствол упруго и цепко.

— Шартали-мортали… — восхищенно вздохнул кто-то в черничных зарослях. Тошка оглянулся. В кустах стоял Абзаг. Опять прокрался следом!

Но Тошке было не до Абзага. Володя снова взмахнул руками.

— Ап! — мелькнула в воздухе ковбойка, ноги снова коснулись ствола. Чуть покачнувшись, он удержал равновесие. Сейчас он прыгнет в третий раз.

— Хватит! — хотел крикнуть Тошка, но не успел. Володя взметнулся в прыжке, клочком огня мелькнула его рыжая голова.

— Ап!

А потом… а потом он повис над пропастью, обхватив руками ствол пихты. Это случилось мгновенно, в какую-то долю секунды, Тошка ничего не успел сообразить. Володя висел, прижавшись щекой к дереву.

— Шартали-мортали… — испуганно сказал Абзаг и заплакал.

— Цыц! — прикрикнул на него Тошка. Он сразу почувствовал себя взрослым. Все теперь зависит от него. Потому что хутор далеко, и помочь Володе может только он, Тошка Топольков, и никто другой.