Ботфорты капитана Штормштиля - Астахов Евгений Евгеньевич

Мы спустились к морю. Во вьюках у нас был экспедиционный скарб, кукурузная мука, долбленые туески с медом, орехи. Время стояло голодное, и мы запаслись кое-чем у сразу подобревшего к нам Цвижбы. Ну, а князь Дадешкелиани наверняка в это время спешил в противоположном направлении, чтобы порадовать нашими картами друзей. Он отлично знал французский язык, этот князь, но ни черта не понимал в топографии. Пока мы трудились на точках с кипрегелями и мензулами, один из нас, а именно Сережа Дубовец — был такой шутник — уточнял второй комплект наших планшетов. Фантазия у него была богатейшая, графические способности тоже. Чего он только не наизображал на этих планшетах, каких чудес не натворил с реками, горизонталями, высотами и градусной сеткой. В общем, после его «уточнений» ни ходить, ни стрелять по этим картам я бы никому не рекомендовал. Кроме, разумеется, друзей благородного князя Дадешкелиани.

— Куда же делся этот князь? — Тошка невольно оглянулся на темный, глухо шумящий лес. — Что ж он, до сих пор бродит в горах, то появляясь, то исчезая? А почему тогда его шашка висит в доме Хабаджи?

— Костер гаснет, — ответил Ираклий Самсонович, — а это значит, что он устал и хочет спать. Нет, Дадешкелиани давно уже не бродит в горах. И вообще по земле. А шашка… Ну, об этом в другой раз. Это пожалуй, уже не моя тема, а Георгия Александровича. Так, что ли, Георгий Александрович?

— Моя так моя, — согласился дядя Гога. — Но этот костер и вправду уже гаснет, а значит, до следующего костра…

Глава 9. Сальто-мортале — прыжок смерти

Почтальона ждали долго. Он должен был приехать еще утром.

— Приедет, — говорил Тумоша. — Хороший почтальон, араки не пьет. Раньше другой был. Тот много пил…

Почтальоном оказалась девушка. Она спрыгнула с лошади, бросила поводья маленькому Абзагу.

— Амшибзия! — крикнула девушка-почтальон. — Здравствуйте! — Она принялась распаковывать вьюк. В нем были журналы, газеты, письма. — Кто здесь геологи?

— Мы здесь геологи, — ответил ей дядя Гога.

Вам полпуда разной бумаги. Только расписаться надо. Вот здесь… И здесь… И тут тоже…

Тц-тц-тц… — покачал головой Хабаджа. Ему казалось, что девушка слишком громко кричит и слишком часто смеется. И потом она в галифе. Старый почтарь был, конечно, пьяница и не раз терял в горах свои вьюки вместе с лошадью. Но все же он был мужчина. Он заходил в дом как гость, ел, пил, жил два-три дня и потом уже трогался в путь, к дальним хуторам. А эта даже мамалыги не дождется. Подарит Абзагу свистульку, прыгнет на коня — и за ворота.

— Почта любит спешить, дедушка Хабаджа!

Зубы, как зерна белой кукурузы, волосы тоже, будто с молодого початка их ободрали и опять-таки — в галифе. А здесь внуки взрослые. Глаз с нее не сводят.

— Эге-ге-гей! — Конь почтальона с места брал крупной рысью.

Абзаг откидывал жерди ворот и пронзительно верещал свистулькой.

— Бывайте здоровы! На обратном пути заеду, готовьте письма! Эге-ге-гей!..

Ай, девка! Что за девка. Тц-тц-тц… Зачем они залетают, такие, в этот край тихих, пугливых женщин?

— Чего глаза пораскрывали, бездельники? — кричит на внуков Хабаджа. — Только и смотреть вам на ее галифе! А ну, где моя палка?..

Писем было много. От геологического начальства и из дому. Хабадже — от старого его приятеля товарища Аршбы. Он теперь большой человек, персональный пенсионер, в Сухуми живет. Тошке — письма от мамы. Сразу три письма.

Много было писем. Не было только письма для Володи Кукушкина. Он долго ждал, пока перебирали толстую пачку. Ничего не дождавшись, ушел в самый дальний угол двора, лег на траву. К нему тут же подбежал неугомонный Абзаг, посвистел в свистульку, потом дернул за рукав.

— Сделай шартали-мортали.

Но Володе не хотелось прыгать и дурачиться. Он потрепал Абзага по лохматой голове и закрыл глаза.

А Тошка писал ответ маме. На все три письма сразу. Ему не писалось. Он, мучаясь, грыз кончик карандаша. О чем писать? О том, как он охотился на медведя? Нельзя. О том, как он ночует у костра в спальном мешке? Тоже нельзя. О том, как ищет неизвестную речку в подарок Кло? Совсем нельзя. Только всего и написал:

«Дорогая мамочка..»

Потом зачеркнул восклицательный знак и добавил: «и папочка». Что еще?

«Мы живем хорошо и весело. Каждое утро, на рассвете, бежим к речке и обтираемся ледяной водой».