Пятёрка с хвостиком - Нестайко Всеволод Зиновьевич

Растроганная баба Зоя порывисто привлекла её к себе — она впервые услышала от Аллочки такие слова.

Три дня промелькнули быстро и незаметно.

Они возвратились на самолёте в воскресенье. В аэропорту их встречали папа и мама. Аллочка была очень весёлая и, захлёбываясь, рассказала про свои одесские впечатления.

И лишь после обеда мама обняла Аллочку за плечи и, виновато приглушив голос, сказала:

— Ты только не волнуйся, доченька… Я должна сообщить тебе печальное известие. Умерла баба Надя. Вчера её похоронили…

Аллочка так растерялась, что сразу даже не заплакала. Несколько секунд она молчала. Потом подняла на маму широко раскрытые глаза:

— Так, значит, вы… специально? Мама отвела взгляд:

— Ты такая впечатлительная, Аллочка! Мы боялись… Мы думали…

Мы хотели…

— Как вы могли?! — И только теперь она заплакала — громко, содрогаясь всем телом.

Они успокаивали её все втроём — мама, папа, баба Зоя. Она перестала наконец плакать и направилась к входной двери.

— Куда ты?! — испугалась мама.

— Не выдумывай! — сказал папа. Но она упрямо поджала губы:

— Нет, я пойду!

— Пускай идёт, — сказала баба Зоя. — Ей нужно сейчас побыть одной. Всё-таки баба Надя вынянчила её.

Аллочка спустилась во двор и, ощущая под сердцем холодок, пошла к окнам бабы Надиной квартиры. Подошла вплотную, приложила козырьком руку ко лбу и заглянула внутрь.

Хотя все вещи были на местах, она не узнала теперь знакомую с малолетства комнату. Только присмотревшись, поняла почему. Все зеркала были занавешены белыми простынями. А зеркал в той комнате было множество, как вы помните. И это было страшно. Аллочка отпрянула от окна.

Из подъезда вышла дворничиха тётя Галя, соседка бабы Нади.

— О! Ты мне как раз и нужна, — кивнула она Аллочке. Подняла фартук, порылась в кармане пиджака, вытащила конверт и протянула:

— Это тебе. Написано "в собственные руки". Потому я и не отдала родителям.

У Аллочки остановилось сердце, когда она взяла конверт. Знакомым почерком бабы Нади на конверте было написано:

"Аллочке Грацианской (в собственные руки)".

— Я нашла его на буфете. Когда опечатывали квартиру. Такой была человек! Как жалко! Сердце не выдержало. Потому что такое было сердце… За других болело. А тот, кто чужую боль в своё сердце не пускает, сто лет живёт.

Тётя Галя ещё что-то говорила, но Аллочка уже не слышала. Не заметила она и как дворничиха ушла.

Она то смотрела на конверт, то прижимала его к груди, то снова смотрела. И никак не решалась распечатать.

Наконец решилась.

"Любимая моя Аллочка! Девочка моя дорогая!

Ночью у меня был сердечный приступ, боялась, что не дотяну до утра. Потому решила тебе написать. На всякий случай. А то не успею… И ты не узнаешь, что я всё знаю. И безгранично благодарна тебе за твою тайну. Я знала, я верила, что ты не сможешь так просто забыть свою бабу Надю. Потому что нельзя забывать тех, кто так тебя любит. А ты для меня — самая родная, самая добрая. Нет у меня на свете никого, кроме тебя… Я всё понимаю, что видаться нам нельзя и не нужно. У тебя есть родная бабушка, которую ты должна любить. И любишь. Я бы никогда не простила себе, если бы стала между вами. Это было бы преступление…

И когда год тому назад я впервые увидела у себя в кухне на подоконнике кулёчек конфет, я растерялась. Я не находила себе места… На следующий день я встретила тебя во дворе, заглянула тебе в глаза, но ты сделала вид, будто ничего не случилось, будто ты ничего не знаешь. И я поняла, что ты хочешь, чтобы это была твоя тайна. И я подумала, что ты права. Так будет лучше для всех… А когда в следующий раз я нашла на подоконнике пачку вафель «Артек», я уже нисколько не сомневалась. Ты знала, что я люблю эти вафли.

Ты всегда приносила свои подарки в моё отсутствие. Я ни разу не заметила, как ты это делаешь. Хотя признаюсь тебе честно, иногда даже дежурила, надеясь тебя застичь. Но тщетно. Ты большая ловкачка, моя дорогая. Будь уверена!..

Спасибо! Спасибо тебе, моя единственная радость!

Будь счастлива, добрая моя девочка!

Обнимаю тебя.

Твоя баба Надя".

У Аллочки отчаянно билось сердце.

Строчки письма расплывались перед глазами.

Она ничего не понимала.

Какая тайна? Какие конфеты, какие вафли, какие подарки?

Она же ничего этого не делала!

И вдруг…

Вдруг в её воображении всплыла Люба Миркотан. Как она со свёртком в руке спрыгивает с карниза…