Первые залпы войны - Аввакумов Николай Васильевич

Я со своими друзьями Елкиным и Ушаковым расположился в тени большой сосны. Мы сняли сапоги, развязали вещмешки, начали свой скудный обед. В это время заработала переправа. Мы наблюдали, как молодой полковник в сопровождении командиров с красными повязками на рукавах обошел и проверил мост, а затем они рассредоточились цепочкой. Полковник зычным голосом подал команду, чтобы первым переправлялись на тот берег повозки с ранеными.

Весенин куда-то ушел и, возвратившись, стал беседовать с бойцами.

— Шансов попасть сегодня на тот берег у нас нет. А немцы постоянно бомбят переправу. Я предлагаю всем, кто умеет плавать, перебираться на тот берег самим. Река быстрая и широкая. Даю час на отдых и на поиск вспомогательных средств. Станковые пулеметы переправим на плоту. Те, кто не умеет плавать, ждите очереди, вас перевезут на лодках, — сказал Весенин.

Что он говорил дальше, нам выслушать не удалось. Подошел лейтенант с красной повязкой и, обратив внимание на меня, Ушакова и Елкина, грубо сказал:

— Эй, вы, что развалились, как на курорте. Собирайте манатки и жмите на плот. Смените ребят, а то они уже полдня шестов из рук не выпускали. Лейтенант показал туда, где на плот загоняли трактор. Мы быстро завязали мешки, натянули сапоги и направились сменять бойцов с парома.

Трактор, загнанный на паром, был самым предельным грузом для этого плавсредства. Поэтому мы с большой осторожностью отталкивались шестами, стараясь, чтобы плот меньше колыхало, иначе машина своей тяжестью могла бы накренить плот и соскользнуть с него. Позади была середина реки, как вдруг послышалась команда: «Воздух! Воздух!»

Налетевшие немецкие стервятники сбросили бомбы повыше нас, на баркасы. Река забурлила, закипела. Бомбы посыпались и на скопления людей и техники на берегу. Там все зашевелилось, как муравейник. Самолеты на бреющем полете нещадно поливали свинцом берег. Волна от разрыва бомбы градусов на 30 накренила плот. Скользя с него, трактор пополз на мою сторону, я прыгнул вперед, и в это время что-то ударила меня по руке. Вынырнув, я увидел, как плот понесло вниз по течению, а он крутился, словно юла. На плоту не осталось ни трактора, ни людей. Преодолевая боль в руке, я едва доплыл до берега и тут же упал лицом в песок.

— Сержант, ты жив? — Кто-то тряс меня за плечо. Я привстал и открыл глаза. Это был Ушаков, рядом с ним стоял Елкин.

— Я видел, как тебя какой-то доской стукнуло. Думаю, все, хана. Меня тоже по голове чем-то. До сих пор звон в ушах и слышу что-то плохо. А вот тракториста, видно, наповал, — скороговоркой бормотал Ушаков.

Оказалось, что легко отделался от бомбежки только Елкин. Как только накренился плот, он нырнул и, поплыв под водой, вынырнул в направлении берега. Выплыл он выше нас и отыскал Ушакова, который сидел на берегу и вытряхивал из ушей воду, как это делают мальчишки после купания.

Измученные и помятые, мы добрались до рощи. Ее рассекала дорога, идущая на восток. Пройдя километра два, вышли на опушку, за которой раскинулись поля. Здесь, подальше от переправы, которую беспрерывно-бомбили, отдыхали бойцы, вырвавшиеся с того берега Вилии. Конечно, можно было уйти и подальше, но не у всех хватало на это сил.

Расположившись под кустами, мы задремали. Нам страшно хотелось есть. Но наши вещмешки с провизией, скатки шинелей, оружие снесло с плота волной. К счастью, расположившаяся рядом группа бойцов, узнав от Елкина о происшедшем с нами злоключении, поделилась с нами своими съестными запасами. Мы подкрепились и почувствовали себя бодрее.

По дороге на восток беспрерывным потоком шли неорганизованные группы бойцов и целые подразделения с техникой. Здесь же двигались повозки с домашним скарбом беженцев. Многие из них шли пешком с узелками, заплечными мешками и чемоданами. С ними — дети. У них были грязные, усталые и напуганные лица. Видимо, к этой дороге сходились и другие с других переправ. Шли люди и навстречу. Они, потеряв надежду, возвращались туда, откуда бежали, думая: будь что будет.

Мы приготовились было идти на восток, но вдруг уже не команда, а просто предупреждающий, скорее панический крик: «Воздух! Воздух!» прокатился по колонне и повторился в роще. Над колонной пронеслись самолеты, расстреливая людей из пулеметов, следующим заходом они накрыли дорогу бомбами, а затем стали бомбить рощу. Бежать некуда, и мы, уткнувшись лицом и землю, вросли в нее. Огромные сосны трещали, падали от разрывов бомб, нас осыпали щепки, откалываемые от деревьев пулями. Рядом слышался стон раненых, но нас как-то не задело. С рощи немцы перенесли бомбовые удары на переправу.