100 великих авантюристов - Муромов Игорь

Но вернемся к пассажирам яхты. На борту находился еще один путешественник — не очень приметный внешне, но игравший далеко не последнюю роль. Держался он скромно и чаще хранил молчание, предпочитая слушать других. При этом чуть наклонял голову и, глядя в глаза, как бы поощрял: «Продолжайте, я весь внимание».

Человек явно не глупый, начитанный, владевший несколькими языками и умевший, когда надо, быть красноречивым, Александр Карлович Бошняк, появился в одесских гостиных всего несколько месяцев назад. До этого он жил в своем херсонском имении близ Елисаветграда, незадолго перед тем полученном по наследству. Жил уединенно, проводя дни в занятиях сельским хозяйством и увлекаясь ботаникой и энтомологией.

Компания собралась своеобразная. Назовем вещи своими именами: рядом с поэтом находились двое — руководитель сыска и его ближайший помощник, агент номер один. Оба они могли предполагать, что поэт-вольнодумец, еще недавно находившийся под следствием и высланный под надзор полиции, поддерживал связь с теми, кто их особенно тогда интересовал.

Получалось, что его хитростью заманили в поездку, а Каролина, сама того не ведая, сыграла роль приманки, на которую он клюнул. Насчет Витта он был предупрежден, а о Бошнякеу него возникли справедливые подозрения. Каролину он считал обманутой, как и он сам: она и не подозревает, кто ее окружает, среди каких опасных людей находится.

Мицкевич знал, что Каролина любовница Витта, чего она не скрывала и чем иногда даже бравировала. Но она не любила генерала и говорила, что союз этот ей в тягость, ведь он был женат и надеяться на развод не приходилось. Однако и порвать с ним она не решалась — одной возвышенной любовью сыт не будешь.

Когда-то еще в Вене, желая во всем подражать тетке Розалии, Каролина мечтала иметь такой же, как у нее, салон. Теперь мечта ее осуществилась. В роскошно обставленном доме Собаньской можно было видеть заезжих примадонн из Неаполя и Рима, скрипачей из Вены, пианистов из Парижа. В ее салоне слышалась гортанная восточная речь, мелькали белые чалмы и шоколадные лица Бывали здесь и те, кого не шокировала хозяйка, открыто пренебрегавшая законами света. Она знала, что ее называют наложницей, но умела и в этом унизительном положении проявлять выдержку, не замечать осуждающего шепота за своей спиной.

День начинался и заканчивался посещением ее дома почитателями и гостями. «Из военных поселений приезжали к ней на поклонение жены генералов и полковников, мужья же их были перед ней на коленях». Еще бы, как-никак начальник поселенных войск проводил в этом доме дни и ночи. «Вообще из мужского общества собирала она у себя все отборное». Всякий раз, бывая у Собаньской, Мицкевич заставал там чуть ли не всю мужскую часть польской колонии города. Граф А. Потоцкий, граф Г. Олизар, наезжавший в Одессу, князь А. Яблоновский — всех не перечтешь — были завсегдатаями ее салона.

Поэту часто приходилось досадовать на то, что бесконечные визитеры, подолгу засиживавшиеся в гостях у Собаньской, мешали их интимным встречам. Для него было истинной мукой часами выжидать, когда наконец прервется нескончаемый поток поклонников и он окажется наедине с Джованной, как он называл ее в стихах.

Что можно сказать об отношениях Мицкевича и Собаньской?

Польские исследователи в один голос заявляют, что поэт был страстно влюблен в Каролину. Точные данные на этот счет, однако, отсутствуют. Но есть прекрасные стихи, большей частью написанные в Одессе и поныне очаровывающие свежестью чувства. Они — лучшее свидетельство. В них и восторг любви, и пылкие признания, и радость встреч, и наслаждение, и благодарность за то, что она «счастьем снизошла в печальный мир певца».

Попробуем рассмотреть эти отношения с другой стороны. Какие чувства испытывала Каролина к молодому человеку, который был на пять лет моложе ее? Ей, конечно, льстило, что модный поэт, желанный гость в одесских гостиных, пленился ею и сходит с ума. Почему бы, в самом деле, не позволить этому симпатичному и пылкому Алкею ухаживать за ней? Тем более, что он так настойчив и так наивно неопытен. Говорят, что он очень талантлив. В таком случае не мешает, чтобы он воспел ее в стихах. Ее женское тщеславие жаждало поэтического восхваления, она мечтала быть прославленной, как когда-то Лаура Петраркой. Каролина ждала хвалебных гимнов, лелея надежду предстать в роли сладкоголосой Эрато — музы любовной поэзии, вдохновительницы поэтов.