Обратная сторона успеха - Шелдон Сидни

– Сидни Шелдон?

– Да.

– Не могли бы вы сейчас приехать на студию?

Еще три доллара.

– Конечно.

– Подниметесь в офис мистера Таунсенда.

Мистер Эл Таунсенд был редактором сценарного отдела в «Юниверсал». Меня провели в его офис.

– Я читал ваши синопсисы. Хорошая работа.

– Спасибо.

– Нам нужен штатный чтец. Возьметесь?

Интересно, оскорбится ли он, если я его поцелую?

– Да, сэр, – пробормотал я.

– Семнадцать долларов и шесть дней в неделю. Рабочий день с девяти до шести. Начнете в понедельник.

Я позвонил Сидни, чтобы рассказать новости и пригласить ее на ужин. Мне ответила незнакомая женщина.

– Я бы хотел поговорить с Сидни.

– Ее нет.

– А когда она вернется?

– Она не вернется.

– Что… с кем я говорю?

– Это Дороти Арзнер.

– Вот как… А она не оставила адреса, мисс Арзнер?

– К сожалению, нет.

Я больше не встречался с Сидни, но никогда не забуду, чем ей обязан.

«Юниверсал» выпускала второсортные картины. Студия была основана в 1912 году Карлом (Папой) Леммлем и славилась расточительностью. За несколько лет до моего там появления ее представитель позвонил агенту звезды вестернов и сказал, что его клиента просят сыграть роль в малобюджетном фильме.

Агент рассмеялся:

– Вам он не по карману! Он делает тысячу долларов в день!

– Мы выплатим ему сколько потребуется, – заверил представитель.

Фильм был о бандите, носившем маску. В первый день съемок режиссер снимал бесчисленные крупные планы звезды в различных декорациях, а к концу сообщил, что больше в нем не нуждаются. Фильм доигрывал другой, никому не известный актер, не снимавший маски до заключительных кадров.

В понедельник, впервые входя в ворота студии, я был преисполнен ощущением чуда. Минуя фасады западных городишек и викторианских особняков, бутафорские улицы Сан-Франциско и Нью-Йорка, я остро чувствовал магию кино.

Эл Таунсенд объяснил мне мои обязанности. Я должен был читать десятки сценариев, написанных для немого кино, и пытаться выудить из них те, которые могли подойти для звукового. Почти все сценарии были безнадежны. Помню одно поразительное описание злодея: «В его глазах стояли мешки с золотом».

Во времена правления Папы Леммля в «Юниверсал» царил дух беспечности и беззаботности. Никто не ощущал давления со стороны начальства. Мы были одной большой семьей.

Отныне я получал еженедельный чек и мог регулярно платить Грейси. Приходил на студию шесть дней в неделю, но так и не смог привыкнуть к чудесному месту, где каждый день создавались мечты. И я тоже мечтал. Мечтал о том, что когда-нибудь принесу свой сценарий и продам его студии.

Я регулярно писал Натали, уверяя, что наконец-то получил постоянную работу в Голливуде.

Но через месяц Папа Леммль продал студию, и я, как и другие сотрудники, был уволен.

Я не смел рассказать Натали или Отто о случившемся, потому что они попытались бы настоять на моем возвращении. Но я считал, что мое будущее связано с Голливудом. Придется найти другую работу – любую работу, – пока я вновь не вернусь на студию.

Я просмотрел объявления и выбрал одно:

«Брант» был шикарным отелем, совсем рядом с Голливудским бульваром. Я поспешил туда. В вестибюле, кроме управляющего, никого не было.

– Я насчет работы. Вы давали объявление?

– Да. Наша телефонистка только что уволилась. Нам срочно нужна замена. Вы когда-нибудь работали на коммутаторе?

– Нет, сэр.

– В этом нет ничего сложного.

Он повел меня за стойку, где находился большой, сложный на вид коммутатор.

– Садитесь. Сейчас объясню.

Я сел. Коммутатор состоял из двух рядов штекеров и примерно тридцати штепсельных гнезд. Каждое гнездо соответствовало номеру комнаты.

– Видите эти штекеры?

– Да, сэр.

– Они расположены по два: один над другим. Нижний называется родственным штекером. Когда индикатор на панели загорается, вставляете первый штекер в это гнездо. Звонящий объяснит, с какой комнатой его соединить. Берете родственный штекер, втыкаете в гнездо с номером комнаты и нажимаете кнопку. В комнате раздается звонок. Вот и все.

– Это действительно несложно, – кивнул я.