Обратная сторона успеха - Шелдон Сидни

Но это были цветочки. Ягодки ожидали нас впереди. Вера Зорина, одна из балерин мирового класса, танцевавшая на репетициях без единого замечания, начала соло и, выполняя жете,^[14] поскользнулась и распростерлась на сцене. В зале воцарилась атмосфера настоящего ужаса. Мы с Беном поглубже вжались в кресла. Но судьба еще не рассчиталась с нами.

Немного позже Вера Зорина и Роналд Грэм в роскошных восточных костюмах вышли в центр, чтобы начать любовную сцену под мягким лунным светом в окружении зеленого леса. В зал полетели нежные слова, написанные Дороти, Беном и мной. Пока все шло гладко, и публика затаила дыхание.

Внезапно свет в театре погас. И сцена, и зал погрузились во мрак. Зорина и Грэм нерешительно стояли, не зная, что делать. Попытались было продолжать диалог, потом смолкли.

В этот момент из-за кулис вышел кое-как одетый помощник режиссера с фонарем в руках. Он подбежал к любовникам и поднял фонарь над их головами. Контраст между звездами в роскошных костюмах и человечком в помятой рубашке с высоко поднятым фонарем оказался так нелеп, что в публике начались смешки. Актеры храбро пытались продолжать любовную сцену, но свет загорелся так же неожиданно, как и погас, и смешки превратились в громкий хохот.

Вряд ли в истории Бродвея была еще одна столь же провальная премьера. В тот вечер никто не пошел в «Сарди». Мы с Натали, Марти и Беном отправились в тихий ресторанчик, стоически ожидая рецензий.

Лишь немногие критики пытались проявить снисходительность.

«Какую пробку не выбило бы, если бы она сознавала ответственность, связанную с освещением „Сна с музыкой“!»

«Энергично и затейливо. Экстравагантно».

«В этом сезоне не было более красочной музыкальной комедии, чем „Сон с музыкой“…»

Но большинство критиков были настроены враждебно.

«Героиня выжила, но шоу умерло».

«Вполне достаточно, чтобы заставить любого нормального человека зарыдать от скуки».

«Мило, но ужасно скучно».

«Огромная, прекрасная, сверхдорогая тоска».

Просмотрев рецензии, Натали объявила:

– Весьма противоречиво!

Шоу продержалось четыре недели. Зато на нашем счету уже числились три бродвейские пьесы.

Вскоре после закрытия «Сна с музыкой» мне позвонил мужчина, говоривший с сильным венгерским акцентом:

– Я Ладислаус Бус-Фекети. Вас мне рекомендовал Джордж Хейли.

Хейли был голливудским сценаристом, с которым я познакомился давно.

– Чем могу быть полезен, мистер Бус-Фекети?

– Я хотел бы поговорить с вами. Давайте пообедаем вместе?

– Согласен.

Повесив трубку, я немедленно позвонил Хейли.

– Кто такой Ладислаус Бус-Фекети?

– Знаменитый в Европе венгерский драматург, – засмеялся он.

– Что ему нужно от меня?

– У него есть сюжет пьесы. Он пришел ко мне, но я занят, поэтому и вспомнил о тебе. Ему нужен кто-то, хорошо знающий английский. В любом случае ты ничего не теряешь.

Мы пообедали в моем отеле. Ладислаус Бус-Фекети оказался приветливым здоровяком, ростом около пяти футов четырех дюймов и весом не менее трехсот фунтов. С ним была миловидная полная брюнетка.

– Это моя жена Марика, – представил он.

Мы обменялись рукопожатиями и стали рассаживаться.

– Мы драматурги, – продолжал Бус-Фекети, – в Европе шло много наших пьес.

– Знаю. Я говорил с Джорджем Хейли.

– У нас появилась потрясающая идея, и мы были бы очень рады, если бы вы согласились над ней поработать.

– Какая идея? – осторожно спросил я.

– Речь идет о солдате, вернувшемся с войны в родной городок, где его ждет любимый человек. Беда в том, что на фронте он влюбился в кого-то другого.

Меня это не очень вдохновило.

– Простите, – начал я, – но не думаю…

– Вся соль в том, что солдат, вернувшийся в родной город, – женщина.

– Вот как? – мгновенно оживился я. – Это совсем другое дело.

– Ей придется выбирать между женихом и новой любовью.

– Вас это интересует? – перебила Марика.

– Очень. Но у меня есть соавтор.

– Не имею ничего против, – кивнул Бус-Фекети, – но тогда ваша доля вдвое уменьшается.

– Для меня это не важно, – отмахнулся я.

Вечером я позвонил Бену и рассказал о предложении венгра.

– Прости, но на этот раз тебе придется обойтись без меня, – вздохнул друг. – Начальство взбесилось из-за моих частых отлучек. Отныне я обречен прозябать в Форт-Диксе.