Тайный дневник девушки по вызову - де Жур Бель

Во втором предсказании было написано: «Ты появишься на телевидении в следующем году».

Это предсказание одновременно и больше пугает (черт возьми, я очень надеюсь, что нет!), и подпадает под те же ограничения, что и первое. Если я не появлюсь на телевидении в год Обезьяны, то ясно, что это произойдет в год Петуха!

По совершенно не связанным с этим причинам – жду не дождусь, когда же для меня настанет год Пети-Петушка!

Странный побочный эффект этой работы состоит в чувствительности к личному запаху. Я обычно не принимаю душ сразу после встречи. У меня есть постоянный клиент, который купает меня у себя дома с помощью губки и миндального молочка, но в других случаях я склонна подождать и помыться дома.

Так что бывает, что я иду по направлению к такси или поднимаюсь по лестнице к своей квартире и вдруг уловлю запах. Не запах секса, не так конкретно – просто чей-то запах. Запах его тела, или волос, или крема для рук, который оказался втертым в мою кожу и одежду. Иногда он смешан с моим собственным запахом, и я понимаю, что как только доберусь до дома – разденусь и буду обнюхивать следы на своих вещах.

Странный побочный эффект этой работы состоит в чувствительности к личному запаху.

Вспомню ли я этих мужчин, когда учую их снова? Говорят, что чувство обоняния сильнее всех остальных связано с памятью. А также что на него меньше всего обращают внимание. Оно ведь такое эфемерное. От сильных ароматов я быстро устаю, но никогда не могу вволю надышаться дразнящим неуловимым дуновением почти забытой ассоциации.

Этот Парень пах сильно, но не неприятно. Как он потел – это просто невероятно! Когда он вставал с кровати после долгих упражнений в спальне, пот так и капал с его спины и груди. Запах его был легким, а вкус солоноватым, и иногда я вылизывала его досуха. Даже во время петтинга на его спине уже выступали капельки. Одно прикосновение – и у него становились влажными ладони. Он клялся всем на свете, что я – единственная женщина, у которой есть над ним такая власть. Я же шутила, что он, должно быть, наполовину гончий пес – этакий истекающий слюной кобель.

Он клялся всем на свете, что я – единственная женщина, у которой есть над ним такая власть.

Переходя улицу, я вдруг уловила запах одеколона – возможно, того самого психоаналитика. Помню, как прикасалась к гладкой зеленой бутылочке в его ванной. А однажды утром я надела пару туфель, чей запах необъяснимо напомнил мне клиента, с которым я встречалась на той неделе. Думала ли я в то время, что этот человек пахнет кожей, старыми кроссовками и пропотевшими носками? Нет. Но здесь была, была какая-то глубинная нотка сходства, и к обеду мне пришлось снять эти туфли, потому что я не могла перестать думать о работе. Оба эти случая произошли недавно и не являются доказательством долговременной памяти на запахи.

Иногда появляется мужчина, который пахнет так, как А1. Мы друзья настолько давние, что наша близость, кажется, была целую эпоху назад. От него исходил запах нагретого песка. Я всегда испытываю искушение пойти за таким человеком, куда бы он ни направлялся. Поймать за локоть, прежде чем он исчезнет в толпе на станции метро, или нацарапать записку и опустить ему в карман. Хотела бы я знать, какой парфюм они используют. Чтобы спросить, какое они имеют право пахнуть, как сам секс!

У Н. есть подруга Энджел, тоже профессионалка. Время от времени мы видимся, тусуемся по одним и тем же местам.

Я всегда любовалась ее фигурой, но себе такую же не хотела бы. Все женственные изгибы принесены в жертву узким бедрам и совершенной заднице. Она – воплощенный триумф плотской инженерии: сплошные ноги и длинные волосы, и все подобрано в тон до последней унции. Не самая худшая перспектива в мире – проснуться в один прекрасный день в ее, затянутом в шмотки от Версаче, теле. Худшая перспектива в мире – пытаться достичь такой формы.

Несколько дней назад я как раз тусовалась в клубе и заглянула в дамскую комнату, чтобы поправить помаду. К несчастью, это было одно из тех ультрамодерновых местечек, где раковины похожи на фотографические кюветки, вода летит из них во все стороны, а зеркала слишком узкие и освещены снизу, аккуратно отражая только пространство между ключицей и подбородком. В общем, совершенно никому не льстят.

Она – воплощенный триумф плотской инженерии: сплошные ноги и длинные волосы, и все подобрано в тон до последней унции.

Удостоверившись в том, что туалет спроектирован человеком, который от души ненавидит женщин, я обернулась. Увидела Энджел, та скорчилась на полу и всхлипывала. Я едва не дала задний ход: она меня еще не заметила. Но в хрупкой сутулости ее вздрагивающих плеч было что-то такое, мимо чего невозможно было пройти.

– Эй, что с тобой? – прошептала я, опускаясь на колени возле нее.

Информация полилась из нее толчками и рывками – сначала о проблемах с мужчинами, затем о семейных проблемах, потом о недавней хирургической операции, которая прошла как-то не так, потом о причине этой операции… оказалось, Энджел была жертвой нашумевшего нападения, случившегося несколько лет назад. А сегодня как раз была его годовщина.

– Так это была ты?! – Она кивнула. – Ох, бедняжка!

Она показала мне шрамы от восстановительной операции, через которую ей пришлось пройти – точно на линии волос. Я ласково обняла ее. Рассказала ей о последних нескольких годах своей жизни, о том, как разошлась с семьей и утратила перспективу на будущее, как иногда чувствуешь себя пробкой, которую швыряет туда-сюда в океане. Как иногда предложение «встряхнуться и держать себя в руках» делает все только хуже. Да, в мире и вправду нет справедливости. Да, такие вещи ниспосланы нам в испытание. Нет, ты вовсе не обязана улыбаться каждый раз, каждый день. И еще – это вовсе не ее вина.

Я просидела там почти час, а люди входили и выходили, огибали нас и переступали через нас. Потом Энджел встала, поправила одежду, пробежала щеткой по волосам. И хотя я не ожидала, что между нами немедленно вспыхнет нечто прекрасное и удивительное, мне все-таки казалось, что какая-то ниточка возникла…

Нет, не закадычные подружки, смотрящие вместе телик по пятницам и объедающиеся молочным шоколадом. Но, может быть, тонкое, не выражаемое вслух родство. Легкий кивок при встрече. Женский клуб на двоих.

Ну, вот, а прошлым вечером я снова ее видела. Другой клуб, другой туалет. Сказала «привет». А она напрочь меня проигнорировала. Я кинулась прямо к Н., уязвленная таким пренебрежением.

– Точняк, – подтвердил он. – Я никогда не жалею для нее времени, но она за десять секунд успевает из бедной овечки превратиться в настоящую злючку-колючку – никогда не знаешь, на которую из них нарвешься.

Позвонила менеджеру, чтобы обсудить будущее рабочее расписание. Она так хихикала, что не могла говорить. Это никак не вяжется с ее восточноевропейским ледяным фасадом этакой «супердетки».

– Э-э-э… с тобой все в порядке?

Может, я застала ее не вовремя? В процессе обрабатывания хлыстом копуши-клиента или что-нибудь еще такое?

– Дорогая, ты когда-нибудь слушала группу «Darkness»?

– Да… а что?

– Ой, я, по-моему, сейчас из-за них лопну от смеха. Они такие смешные!

– Ну, на свой лад, наверно, да…

Возможно, я чрезмерно предвзята в своем убеждении, что человек, похожий на ублюдка Роберта Планта и Стива Перри при участии дантиста Остина Пауэрса, не годится в рок-звезды.

– Я возьму себе выходные в понедельник и среду, если ничего не случится, ладно?

– Конечно, дорогая. Сколько угодно!

А потом она разразилась блеющей имитацией песенки «Руки прочь от моей женщины», которая была малость подпорчена тем, что ее фальцет совершенно не годится для стратосферных высот оригинала. Я очень надеялась, что в этот момент она не гарцует по комнате, одетая в пару зашнурованных белых брючат из виниловой ткани. С другой стороны, за такое выступление можно было заломить неслыханную цену (если, конечно, оно еще не стало постоянным номером в программе «Мятного Носорога»).

Кто-то недавно спрашивал меня, какие услуги я была бы не готова предоставить клиенту, и я не сумела придумать ничего сто́ящего.

Кто-то недавно спрашивал меня, какие услуги я была бы не готова предоставить клиенту, и я тогда не сумела придумать ничего сто́ящего. Теперь «имитация похожего на насекомое-палочника Фредди Меркьюри из Лоустофта[45]» стала первым пунктом в этом списке.

Прошлым вечером пригласила к себе друзей – не столько отпраздновать что-нибудь, сколько из необходимости избавиться от запаса бутылок, которые скопились у меня с незапамятных времен. Кому-то позвонила, послала несколько эсэмэсок, все – в самую последнюю минуту. К счастью, «вечеринка у Жур» – достаточный повод собрать дюжину, или около того, людей, которые не заставляют хозяйку себя уламывать, грозясь, что в противном случае она спрыгнет с крыши. Я бы никому не пожелала оказаться на крыше в такую погоду, честное слово!