Я смотрю на тебя - Као Ирэне

Это не я. А может быть, это и есть настоящая я, просто теперь мне нужно научиться открывать себя заново, при-мириться с новой Эленой, которая спала внутри меня все эти 29 лет.

Это не я. А может быть, это и есть настоящая я, просто теперь мне нужно научиться открывать себя заново, примириться с новой Эленой, которая спала внутри меня все эти 29 лет. Леонардо улыбается мне почти с удивлением, потом прислоняется ко мне лбом.

– Элена, теперь ты познала и мой вкус, – и закрывает мне рот поцелуем.

Прислоняю голову к его груди и слушаю сердцебиение. Это спокойный, равномерный звук, который я могла бы слушать часами.

Пока мы одеваемся, думаю о днях, проведенных без Леонардо. О холоде этого расставания, о невероятной страсти между нами нынче, о том, насколько естественной была наша новая встреча. С ним я всегда в растерянности: я доверила ему самую интимную и секретную часть своей жизни и все же не знаю его.

У него будто двойная душа: одна сторона солнечная и гедонистическая (и ее ему нравится показывать), а другая – загадочная и мистическая, которую он ревностно оберегает и которая остается неизменно с ним, и не всем под силу увидеть ее.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, взгляд падает на ту самую странную татуировку между лопаток. Приближаюсь и трогаю ее пальцами. Понимаю, что его секрет скрыт именно здесь.

– Когда ты сделал ее? – осмеливаюсь спросить.

Его лицо в мгновение темнеет и становится каменным.

– Я не хочу говорить об этом, – сухо и мрачно отвечает он.

– Теперь мое желание узнать это лишь увеличивается, – замечаю.

– Я знаю. И это желание останется неудовлетворенным. – Он быстро надевает рубашку. Потом пристально смотрит на меня, стремясь прояснить ситуацию. – Некоторые вещи я хочу оставить при себе, Элена. Нам нет нужды знать друг о друге всё.

Между нами может быть только секс и ничего другого – вот что он имеет в виду. Я закрываю рот на замок, не желая показать Леонардо, что мне тяжело принять это условие.

Обстановка в кухне внезапно стала напряженной.

– Ладно, давай я провожу тебя, – говорит он, снова становясь вежливым, но сразу видно, что он просто хочет уйти отсюда.

Не теряя времени, надеваю плащ и обгоняю его на пути к выходу быстрыми шагами. Прежде чем успеваю открыть дверь, Леонардо задерживает меня рукой и притягивает к себе.

– Послушай, Элена, мне жаль, если я был резким, – обнимает меня так крепко, до боли. Сконфуженная, поднимаю взгляд и вижу на его лице выражение страдания, которое никогда не видела прежде. – Ты должна пообещать мне одну вещь.

– Какую?

– Что никогда не влюбишься в меня.

«Почему ты говоришь мне это сейчас?» – задаю себе этот вопрос в молчании. Скорее себе, чем ему, в то время как смотрю на него широко распахнутыми глазами.

– Я говорю это прежде всего ради тебя… – продолжает Леонардо, сдавливая пальцами мои предплечья, – потому что я никогда не влюблюсь в тебя. И если однажды я пойму, что ты слишком увлечена, все закончится. Клянусь, что я не передумаю.

Сглатываю, чтобы растопить узел в горле. Свыкаюсь с ролью сильной и независимой женщины. У меня тоже есть гордость.

– Хорошо, ты был откровенным с самого начала, – говорю, надеясь выглядеть спокойной и уверенной в себе.

– Тогда пообещай мне, – он легонько встряхивает меня, не ослабляя хватку.

– Да, обещаю.

Наконец Леонардо оставляет меня, и мы вместе выходим на воздух. Растираю предплечья и иду за ним в молчании вдоль переулка. Убеждаю себя в том, что не влюблюсь, и бессильная злость скручивает мне внутренности. Я ничего не знаю о нем, он ускользающий, переменчивый, даже грубый. А я – независимая женщина, вполне способная продолжать сексуальные отношения, не усложняя их чувствами. Все это будет длиться еще какое-то время, а потом мы разойдемся каждый в своем направлении, как решили с самого начала.

Я не влюблюсь в него.

Я не влюблюсь в него!

Я повторяю это себе снова и снова, до тех пор, пока слова не теряют смысла и все это не превращается в пустую мольбу.

Возвращаюсь домой из кино. В «Джорджоне» шел третий фильм фестиваля произведений Торнаторе [37], и я пошла. Одна. Только Филиппо смог бы выдержать со мной два с половиной часа « Баарии» [38], но его здесь нет, и я все сильнее ощущаю разделяющее нас расстояние. Наши встречи в скайпе в последнее время стали еще реже – в основном по моей вине. Его физическая удаленность отражается и в моих мыслях, иногда мне даже кажется, что я начинаю забывать его лицо и голос.

В моей голове сейчас мысли только о Леонардо. Все напоминает мне о нем. Он со мной, что бы я ни делала. Я не могу освободиться от этого наваждения. Будучи в зале, позволяя увлечь себя пейзажам, выжженным солнцем, я не могла не думать о Сицилии. О земле Леонардо. Интересно, как выглядят его родители, друзья… В каком городке он родился и вырос? Я мечтаю поехать туда однажды. Возможно, вместе с ним.

Хватит. Я слишком размечталась, и это совсем не хорошо. Нельзя позволить влюбленности завладеть мною. Надо держать ситуацию под контролем, быть рациональной, разделить сердце, голову и тело. Прошло уже больше месяца с того момента, когда мы впервые занимались любовью, и я не знаю, чем это закончится, возможно – плохо для меня. Но я не собираюсь отказываться от Леонардо, хочу дойти до конца этого приключения.

Уже десять вечера. Холодно. Рождественские огоньки, освещающие дома, отражаются в каналах. До Рождества осталось 15 дней, и мне не верится в это: время пролетело совсем незаметно.

Слышу свист в переулке, потом мужской голос « Ан веди!» [39], за которым следует двусмысленная болтовня. Двое парней с сильным римским акцентом проходят мимо, практически раздевая меня глазами, улыбаются мне и продолжают болтать между собой, пропадая у меня за спиной. Нечто подобное было со мной недавно: один прохожий… он шел мимо по улице и обернулся, пересекаясь со мной взглядом. Меня это удивило, я к такому не привыкла. До встречи с Леонардо со мной такое бывало нечасто, возможно, потому, что я неосознанно избегала этого, удерживая людей на расстоянии. Теперь я уже не та, излучаю новую, сексуальную энергию. Видимо, это заметили и окружающие: мне кажется, будто они смотрят на меня по-другому. Я сама смотрю на себя в зеркало, и мне нравится образ, который я там вижу. Эти изменения определенно мне к лицу. Образ моего обнаженного тела перестал быть запретным. Это что-то интимное и знакомое – пейзаж, в котором я живу без затруднений. И я больше не боюсь выставлять его напоказ и использовать для соблазнения: белье из черного кружева, туфли на каблуке, легкий макияж и декольтированные платья теперь не табу для меня. Леонардо позволил мне открыть в себе женственность, которую я прежде не замечала. Пытаясь всеми силами стать женщинойдля него, я стала ею для себя самой и других.

Леонардо позволил мне открыть в себе женственность, которую я прежде не замечала. Пытаясь всеми силами стать женщиной для него, я стала ею для себя самой и других.

Прежде чем вернуться домой, делаю небольшое отклонение от пути, удлиняя дорогу на несколько сотен метров. Медленными шагами подхожу к заднему двору палаццо Брандолини, просто чтобы почувствовать себя ближе к нему. Отсюда мне видны комнаты Леонардо на верхнем этаже. В них горит свет. Мне хочется позвонить в дверь, но знаю, что так я нарушу наше соглашение. Я постоянно жду, что он позвонит мне и сделает неприличное предложение, но иногда это ожидание бывает слишком невыносимым, потому что мне хотелось бы видеть его всегда.

Поднимаю взгляд к окнам. Давай, Леонардо, выгляни и скажи мне, что хочешь меня. Я здесь ради тебя.

Внезапно вижу, как в окне проходит черная тень, но она принадлежит не ему. Это фигура женщины… Я понимаю это по округлости груди и длинным волосам. Обнаженная женщина… Скрипачка! Я уверена, что это она. Сердце выпрыгивает из груди, и кровь застывает в жилах. Я не придумала это – все происходит у меня перед глазами.

C комком в горле и на дрожащих ногах пробегаю переулок, который выходит на Гранд-канал, представляя себе сюрприз, который меня ожидает. Я так я и думала: на причале перед палаццо пришвартована белая моторная лодка. Та самая моторная лодка!

Чувствую себя как после пощечины. Изо всех сил сжимаю кулаки, вонзая ногти в ладони. Мне хочется плакать, но я не могу, меня душит злость, поднимающаяся внутри меня. « Ты не единственная, Элена, не жди, что я буду тебе верен» – слова Леонардо звучат в голове как мантра. Невыносимые. Он предупредил меня с самого начала. Но я все равно вне себя. Тот факт, что меня подготовили, не смягчает удара. Удар есть удар, и от него больно, даже если ты видел приближающийся кулак.