Фатерланд - Харрис Роберт

Я прибываю на кракауский аэродром из Берлина под вечер и ночую в Вавельском замке с генерал-губернатором Гансом Франком, государственным секретарем Йозефом Булером и их сотрудниками. Завтра на рассвете меня отвезут из замка в лагерь (примерно час езды), где моим хозяином будет комендант Рудольф Гесс.

15 июля 1943 года.

Лагерь. Первое впечатление – сами масштабы сооружений, протянувшихся, по словам Гесса, на два километра в ширину и четыре в длину. Желтая глинистая почва, как в Восточной Силезии, – похожий на пустыню пейзаж, изредка перемежаемый зелеными островками деревьев. Внутри лагеря, насколько хватает глаз, сотни деревянных бараков, покрытых зеленым толем. Я вижу, как вдали между ними двигаются небольшие группы заключенных в бело-голубой полосатой одежде – кто тащит доски, кто идет с лопатами и кирками; некоторые грузят на грузовики большие ящики. Повсюду зловоние.

Я благодарю Гесса за гостеприимство. Он разъясняет мне административную структуру. Этот лагерь находится под юрисдикцией Главного хозяйственного управления СС. Другие, те, что в люблинском округе, – в ведении обергруппенфюрера СС Одило Глобоцника. К сожалению, из-за загруженности работой Гесс не в состоянии лично сопровождать меня по лагерю и поэтому вверяет меня заботам молодого унтерштурмфюрера Вейдемана. Он приказывает Вейдеману проследить за тем, чтобы мне показали все и ответили на все мои вопросы. Начинаем с завтрака в казармах СС.

После завтрака едем в южный сектор лагеря. Здесь железнодорожная ветка длиной приблизительно 1,5 километра. По обе стороны проволочные заграждения на бетонных столбах и, кроме того, деревянные наблюдательные вышки с пулеметными гнездами. Уже жарко. Дурной запах, жужжание миллионов мух. С западной стороны над деревьями возвышается извергающая дым квадратная фабричная труба из красного кирпича.

7:40. Пространство вдоль железнодорожной линии начинают заполнять эсэсовцы, некоторые с собаками, а также выделенные им в помощь заключенные. Вдали раздается паровозный гудок. Через несколько минут в ворота медленно въезжает локомотив, выбрасываемый им пар поднимает тучи желтой пыли. Он останавливается прямо перед нами. Позади закрываются ворота. Вейдеман: «Это эшелон евреев из Франции».

По моим подсчетам, в поезде около шестидесяти товарных вагонов с высокими деревянными бортами. Войска и выделенные заключенные окружают поезд. Отпирают и отодвигают двери. Вдоль поезда раздаются одни и те же команды: «Всем выходить! Ручную кладь забрать с собой! Весь тяжелый багаж оставить в вагонах!» Первыми выходят мужчины: жмурясь от света, прыгают вниз – полтора метра, потом помогают женщинам, детям и старикам и принимают вещи.

Состояние прибывших жалкое – грязные, пыльные, показывая на рот, протягивают миски и чашки, плачут от жажды. В вагонах остаются лежать мертвые и неспособные двигаться больные – Вейдеман говорит, что их путь начался четверо суток назад. Эсэсовские охранники строят способных идти в две шеренги. Крики разлучаемых людей. После многочисленных команд колонны трогаются в противоположных направлениях. Трудоспособные мужчины направляются в сторону рабочего лагеря. Остальные двигаются в сторону деревьев. Мы с Вейдеманом следуем за ними. Оглянувшись, я вижу, как заключенные в полосатых одеждах вскарабкиваются в товарные вагоны, выволакивая оттуда багаж и трупы.

8:30. Вейдеман прикидывает, что в колонне почти две тысячи человек: женщины с младенцами на руках, цепляющиеся за юбки детишки, старики и старухи, подростки, больные, сумасшедшие. Они движутся по пять человек в ряд по шлаковой 300-метровой дороге, проходят двор, попадают на другую дорогу, в конце которой двенадцать бетонных ступеней ведут в огромный, стометровой длины, подвал. Вывеска на нескольких языках (немецком, французском, греческом, венгерском) гласит: «Бани и дезинфекция». Хорошее освещение, десятки скамеек, сотни пронумерованных вешалок.

Охранники кричат: «Всем раздеться! Дается десять минут!» Люди стесняются, смотрят друг на друга. Приказ повторяют более резко, и на этот раз нерешительно, но спокойно люди подчиняются. «Запомните номер своей вешалки, чтобы получить одежду!» Среди них снуют лагерные холуи, подбадривая, помогая раздеться слабым телом и духом. Некоторые матери пытаются спрятать младенцев в кучах одежды, но они быстро обнаруживают себя.

9:05. Сопровождаемая по бокам охранниками толпа обнаженных людей через большие дубовые двери медленно перемещается во второе помещение, такое же большое, как и первое, но абсолютно голое, если не считать поддерживающие потолок четыре толстые квадратные колонны, расположенные с интервалом в двадцать метров. В нижней части каждой колонны металлическая решетка. Помещение заполняется, двери закрываются. Вейдеман машет мне. Следом за ним я по бетонным ступеням выхожу из опустевшей раздевалки на свежий воздух. Слышу шум автомобильного мотора.