Гатчинский коршун - Величко Андрей Феликсович

Отдав по телефону соответствующее распоряжение, я поехал к себе.

Танечка быстро вникла в суть проблемы.

– Шеф, – спросила она, – а не пострадать ли нам за компанию с Морганом? Причем даже на денек раньше него? Якобы мы тоже чем-то мешаем делу свободы Мексики, вот она нас и того…

– И кто у нас будет страдальцем?

– Вы, значит, не хотите…

– Хочу, но не могу – больно уж неубедительно получится. А вот наша акула капитализма, королева-императрица, пожалуй, сможет… Особенно если перед этим будет проворачивать какую-нибудь аферу в Америке. Я ей, пожалуй, прямо сегодня же вечером предложу подумать. А вы прикиньте, как это у нас организовать, чтобы почерк при внимательном рассмотрении оказался похож на тот, что днем позже будет в Нью-Йорке. Но только при внимательном, грубые подставы тут не пройдут.

При вечернем визите в Зимний я, как и обещал, поделился с племянницей своими планами.

– Замечательно! – восхитилась она, – а то на всех уже покушались, кроме меня! Прямо дискриминация какая-то получается. Но только способ чтобы выбрали красивый! На отравление дустом я решительно не согласна.

– Стрелять будут, – пояснил я.

– Из чего?

– Из пушки.

– Класс! – оценила идею Маша.

– Снаряд даст тучу ядовитых осколков. Один попадет в тебя, и только присутствие во дворце великого медика Найденова спасет тебя от неминуемой смерти.

– Куда попадет? – поинтересовалась Маша и начала вертеться перед зеркалом. – Это я к тому, что надо же фасон окровавленной повязки продумать и пошить ее заранее… в плечо? Или лучше в грудь?

– В попу, – предложил Гоша.

– Ладно, это мое дело, разберусь. Сколько у меня времени на подготовку?

– Три месяца.

Следующий день я начал с сочинения письма Генри Форду. Чем больше я изучал его биографию, тем с большим уважением относился к этому человеку. Даже развитие нашей автопромышленности я старался строить так, чтобы не наносить Форду лишнего ущерба. Например, он вынужден был купить лицензию на свой конвейер. Но деньги для этого ему ссудили мы, а потом Гоша с Машей какими-то непрямыми махинациями смогли сделать так, чтобы увеличение прибылей от производства в три раза перекрыло траты Форда на лицензию. В том, что этот мир увидел «Форд-Т» на три года раньше, чем наш, была и немалая моя заслуга.

Официальным поводом для письма было уже объявленное мной желание учредить Найденовскую премию за наибольший вклад в развитие человеческой цивилизации – я предлагал ему принять участие в обсуждении статуса этой награды.

Разумеется, столь занятый человек вряд ли поедет черт знает куда, чтобы только обсуждать какую-то премию, поэтому я полторы страницы распинался о том, что готов поделиться с ним своими последними разработками, такими, как гидроусилитель руля, шарниры равных угловых скоростей и многое другое, в обмен на его советы по организации автомобильного производства в Георгиевске и Москве. Ну и намекнул про то, что занимаюсь не только естественными науками, но и их приложением к трансцендентным – в частности, получены определенные результаты в изучении реинкарнации. Да и вообще, писал я, всякие политики почем зря катаются на всевозможные встречи, а мы с вами, инженеры, чем хуже? Посидим, пивка попьем, глядишь, и еще чего придумаем.

Закончив письмо, я отложил его к отправке и нацарапал короткую записку Рябушинскому. В ней я спрашивал, не надоела ли крупным промышленным кругам, в качестве выразителя их интересов, гучковская партия. Клоуны ведь! И не создать ли им свой рабочий орган, чтобы прямо, без всяких лишних передаточных звеньев отстаивать свои интересы передо мной и императором? Для начала я предлагал собраться у меня – ему, Прохорову, Коновалову и Диксону, который, хоть и американец, но давно уже обрусел. Можно еще кого-нибудь по вашему усмотрению, писал я. Поговорим о вашем участии в реформе российского экономического законодательства.

Тут я как раз надеялся создать действительно рабочий орган, а не говорильню наподобие пресловутой «Каки», которая уже девятый месяц исходила энтузиазмом и вот-вот должна была что-то родить. Причем я хотел, чтобы промышленники составили еще и проект банковского кодекса – потому что доверять это банкирам или купленным ими экспертам означало пустить в огород голодное стадо козлов.

После написания своих документов я начал читать чужие. На сегодня у меня была пухлая папка из Аничкинова дворца – от канцелярии Мари. Там обстоятельно, нудно и бестолково описывались проблемы, проистекающие из нашего с вдовствующей императрицей бракосочетания.