Генерал его величества - Величко Андрей Феликсович

— Если Вилли спросит, как мы здесь так быстро оказались, что говорить будем? Не совать же и ему бумажку с твоим законом…

— Почему, я специально для него экземпляр на мягкой бумаге сделаю, так что дать и сказать, что текст — это для остальных, а он может смело применять эту документину по назначению… Намекнем, что у нас есть двойники. А прилетели мы сюда на секретном скоростном самолете, заранее, потому как получили сведения, что тут готовится какая-то бяка.

— Он ведь тоже такой самолет захочет…

— Вот именно, это еще один пункт, пусть сначала все-таки прочитает мою бумажку. Мы готовы неограниченно делиться с ним своими секретами, но только после того, как в Германии будет создана система сохранения гостайны, не уступающая нашей.

— Всеми?

— Разумеется. Всеми без исключения, предназначенными для него. К тому времени, когда он там у себя полноценное гестапо создаст, «Кондор» будет представлять из себя только историческую ценность… Что делать — мы же хотим дружить, а с друзьями принято делиться. Не бесплатно, само собой, а вот насколько — это уже третий пункт повестки дня.

— А следует ли поднимать разговор о будущем английских колоний? — задумался Гоша.

— Что именно сейчас — не уверен, разве что намеком. Но вообще наша позиция тут должна быть твердой — нехай он хоть все себе забирает, если не подавится! Ну разве что кроме Канар, потому как они испанские — раз, и лично мне подходят для дачи — два.

— И Гибралтар?

— Да какая же это колония? Просто незаконно оттяпанный кусок испанской территории. Вот мы и восстановим историческую справедливость, поставив там свой гарнизон, чтоб впредь никому неповадно было Испанию обижать… Но не возражаем, если на африканской стороне Вилли поставит свой.

— Вот только это самое, — усмехнулся Гоша, — не рановато ли начинать разделку неубитой шкуры? Нам из войны с одной-то Японией еще дай Бог выбраться, армия почти небоеспособна, про флот я тебе лучше не буду, в промышленности тоже та еще картина, а мы тут мир делим…

— Так если бы все перечисленное было в ажуре, стали бы мы делиться! Просто взяли бы себе что надо, а про остальное распорядились бы, кому какой кусок. Ну, а тут приходится выкручиваться… Кстати, мы ничего не делим. Мы хотим сказать Вилли, что основные проблемы России лежат внутри ее границ. Но мы понимаем, что у Германии дела обстоят как раз наоборот, и готовы пойти навстречу, как можем. То есть наш лозунг — Бьоркский договор подписывать в Гатчине! И побыстрее.

Уже в конце беседы Гоша поинтересовался:

— В расследовании ничего интересного не проявилось? Ты не думай, я не тороплю, просто хочется быть в курсе.

— Как сказать. Что происходило на самом деле, пока неясно. А вот что нам хотели показать, как раз сегодня прояснилось до кристальной чистоты… Каминского, это секретарь Ламсдорфа, за день до покушения видели с человеком определенно азиатской внешности.

— И что?

— Тебя не смущает, что у обоих покушений, тут и в Артуре, похожий почерк? В обоих случаях яды. Как-то мне это картинку-то малость портило, а вот теперь перестало. В обоих случаях нам пытаются подсунуть японский след, с Ламсдорфом — это так, совсем для дураков. В Артуре же смотри что было — пытались поймать гада, он не дался. Китаец, дрова тебе возил. Но труп был опознан как исчезнувший с началом войны японский рыботорговец… А? Вот только мои господа Ли утверждают, что он не более японец, чем вы с Машей. То есть что он не китаец, всплыло бы при любом хоть сколько-нибудь глубоком расследовании. А вот окончательная идентификация не должна была состояться, моих китайцев мало кто видел, да и случайность это, что они принимали участие в задержании. Кстати, а травили-то там народ знаешь чем? Судя по симптомам, рыбой фугу. Это на случай, если мы совсем мышей ловить не будем, дополнительный штрих в картину… Как у Шерлока Холмса с появившимся ночью на самом видном месте кровавым отпечатком пальца якобы убийцы.

— Так, может, мне какое-нибудь заявление сделать? В целях поднятия …э…э…э…

— Народного гнева? Рано. Вот если не удастся после перемалывания их сухопутных сил кончить дело приемлемым миром, который будет нетрудно выдать за победу, тогда да, пожалуй, придется… Но не раньше.

— Да, — заметил Гоша — а не пора ли нам сроки уточнить? Ты до какого примерно времени позиционную войну планируешь?

— Не я, а мы. И не планирую, а планировали! Оснований корректировать планы не вижу, так что до декабря.