Все зависит от нас - Конюшевский Владислав

— Лисов Илья Иванович? Как же, конечно знаю! Это ведь вы, Зальмута захватили? Очень, очень приятно познакомиться! Леонид Ильич Брежнев, можно просто — Леонид!

Оба-на! Вот так вот! Я чуть бокал не проглотил. Даже слов нет — «просто Леонид»! Меня разобрал какой-то нервный смех, а потом, чтобы объяснить своё поведение, сказал, что вспомнил анекдот в тему. Рассказал — поржали. Потом анекдот рассказал «просто Леонид», опять поржали. Потом выпили и я опять ввернул что-то смешное. Опять выпили. В общем, через какое-то время, Брежнев предложил выпить на брудершафт. Я согласился, но от поцелуев, помня его подозрительную привычку, категорически отказался. Под конец вечера, мы уже скентовались настолько, что он держал не привыкшего к таким скоростям поглощения спиртного Лисова за локоть, а я заплетающимся языком пытался донести до него мысль, что парень он отличный, но вот четыре Геройские звезды и орден матери-героини — это явный перебор. Лёня согласно кивал и отвечал, что за такое вообще убивать надо. По-моему, он плохо соображал что я говорю, да и у меня никак не получалось чётко донести свою мысль. Потом, мы немного тихонько попели, про то что, «по дону гуляет казак молодой» и расчувствовавшийся Ильич, всё-таки словив момент, умудрился смачно меня чмокнуть. Тьфу! Вот, гомосек тайный! Пока я полоскал рот коньяком, Брежнев успокаивающе гудел рядом. А через какое-то время, к нам присоединились майор — лётчик, с капитаном морской пехоты и свеженагражденный Лисов, чуть было опять не впал в алкогольную нирвану. Правда, на этот раз, помня, насколько мне было нехорошо после получения премии, втайне перешёл на минералку и поэтому окончание вечера, встретил бодрячком. Но, как выяснилось уже ночью, мне это только казалось... Обнимая белого фаянсового друга с ожесточением думал, что отныне, какой бы не был повод, ничего крепче сока в рот не возьму. Это местные, привычны квасить как лошади, а у меня организм плохой экологией подорван и тягаться с ними — просто опасно для здоровья...

***

На следующий день, с квадратной головой и красными глазами, сначала привидением шатался по конторе, а потом, уже очухавшись, поймал Колычева снова пристал к нему, интересуясь результатами французских переговоров. Когда спрашивал ранее, командир отвечал, чтобы не лез не в своё дело. Но тут, когда меня очередной раз послали, я проявил упертость:

— Товарищ генерал-полковник, что значит «результаты тебя не касаются»? Они всех касаются! А меня — в первую очередь! Как я могу работать, если и в дальнейшем, конечный результат моей деятельности, от меня же будут засекречивать?

— Товарищ подполковник, вы соображаете, что вы говорите?! Или понятие «секретность» — не для вас?! Идите и занимайтесь своим делом!

Тут я не выдержал и заорал:

— Каким делом? Опять евреями? Так все мои выкладки у вас, а в одиночку устроить захват Палестины, я не способен!

Иван Петрович тоже не выдержал:

— Прикажут — будешь способен! А сейчас иди к Малахову, он тебя работой нагрузит!

Идти к этому зануде-востоковеду совершенно не хотелось, поэтому, сбавив тон, я заявил:

— Тащ генерал-полковник, а ведь я уже год без отпуска, хоть по уставу и положен. Разрешите неделю взять?

Командир удивился:

— Зачем тебе в отпуск? Что ты там делать собираешься?

— Покупкой квартиры для Пучкова займусь — денег то у меня теперь много...

Колычев услышав про квартиру опять вскипел:

— Ты снова за старое?! И кстати, про деньги, вот — он выдернул из папки какую-то бумагу, скользнул по ней взглядом и зашипел — как ты мог позволить себе трату государственных денег для личных нужд? Я тебя спрашиваю?! Ты знаешь, как это называется?!

И пошло-поехало... Как говориться — слово за слово, хреном по столу... Вот так, в конце концов, я и оказался вместо отпуска — на губе...

***

Дверь опять лязгнула, но в камере, вместо шныря с обедом, появился Колычев собственной персоной. Командир, несколько секунд оценивающе осматривал меня, а потом, приказал:

— Давай собирайся!

Я сделал руки типа — «Ах» и ехидно спросил:

— Никак амнистия вышла, гражданин начальник? Или без меня ни дня обойтись невозможно?

Иван Петрович поморщился и ответил:

— Ты бы у меня для профилактики, все десять суток отсидел. Но сейчас, неожиданные дела закрутились. Так что, давай быстрее.

Блин, похоже, что-то нехорошее приключилось, поэтому хохмочки надо отставить. Быстро подхватив шинель, я потопал следом за командиром даже не пытаясь выяснить на ходу, что же произошло. Задержался только получить деньги и карманные вещи, сданные перед посадкой. Только когда сели в машину и Колычев коротко бросил водиле: