Все зависит от нас - Конюшевский Владислав

Только волновался я зря. Макс с Шарафом спокойно ожидали нас возле речки. Оказывается, от их точки было видно, как детей грузили обратно в автобус. Когда он подъехал они не видели, а вот обратную загрузку наблюдали хорошо. Поэтому, Макс впал в полное охренение и, как потом рассказывал Шараф, все полтора часа, пока они нас ждали, расхваливал меня, как командира, а прицепом и всех русских, как добрых и душевных людей. Он и мне попробовал сразу толкнуть благодарственную речь, только я эти поползновения пресёк и построив своих людей, куцей колонной повёл в сторону озера, где нас должны были подобрать гидросамолёты. Предварительно, правда, дали радио о подтверждении эвакуации и только потом рванули. Единственная задержка произошла, когда педантичный Макс, поинтересовался судьбой оставленных зарядов:

— Командьир, неужелли мы мины так и остафим? Это зер шлехт, м-м, отщень плехо. Там ратиофзрыфатели. За этто строко спросят.

— Спросят — ответим. А нам тут, ещё сутки торчать — совершенно не с руки. Помнишь, Гофман говорил, что сегодня в город тяжёлый артдивизион войдёт? Это значит количество патрулей вырастет в несколько раз. Засыпаться можем моментом, тем более — было бы за что... А в те развалины, я думаю, никто сто лет не лазил и теперь не полезет... Единственно — вы коробку с усилителем нормально замаскировали?

— Так точно!

— Вот и хорошо. А дней через двадцать, тут уже наши войска будут — так что схему минирования сапёрам отдадим и про это можно забыть. Ещё вопросы есть?

— Никак нет!

— Тогда — за мной!

Километров десять проскочили внаглую — по нешироким лесным просёлкам, но потом пришлось свернуть. Просто по пути, нос к носу столкнулись с патрулём, который передвигался верхом на велосипедах. Но они даже документы у нас не проверили. Мда — мельчают фрицы. Хотя и патруль был не фельджандармерии, которым плевать на любые чины и рода войск, а фольксштурма, который при виде эсэсовцев подобрался и козырнул мне так, что чуть не свалился с велосипеда, я посчитал нужным уйти подальше в лес. Сейчас эти лохи попались, а дальше, глядишь и на толковых нарвёмся — оно нам надо? Так что лесочком привычнее будет, тем более спешить совершенно некуда.

К озеру подобрались засветло. Огляделись, обнюхались, и убедившись что в округе людей нет, замаскировались метрах в двухстах от воды. Было тихо, безветренно и как-то по-весеннему тепло. Даже птицы это почувствовали и чвиркали совершенно жизнеутверждающе. Ближе к вечеру мы добили сухпай и только я собрался распределить дежурства, как вдруг внимание привлёк странный звук. Эдакое стрекотание с присвистом. Ещё не поняв, откуда он идёт, начал крутить головой, а Гек, врубившийся быстрее протянув руку спросил:

— Ого! Это что за бублик?

Марат удивлённо подхватил:

— Немецкий! Смотри — вон свастика! Ё! Никогда таких не видел! Командир, не знаешь что это?

Я знал... Ещё как знал, только вот сказать ничего не мог. Заклинило напрочь! Только и получалось, что вхолостую открывать рот и хлопать глазами. А всё потому, что в вечернем небе над озером, двигаясь в сторону северо-запада, проплывала самая обычная, невзрачненькая такая, летающая тарелка...

Глава 21

— Как это — трагически погиб? Это точно?

Я сидел слушая Гусева, совершенно не представляя, как такое вообще могло произойти.

— Позавчера шифрограмма была. Трагически погиб, при испытаниях нового оружия.

— Блин! Зачем его вообще туда понесло?

Серёга тяжело вздохнув и пожав плечами ответил:

— Ты маршала, лучше меня должен знать... Но, насколько я наслышан, Лаврентий Павлович, никогда не упускал момента, поприсутствовать при проверке новых вооружений, особенно находящихся под его контролем.

— Но ведь они же не в чистом поле стояли и смотрели?! Для этого бункер есть!

— Бункер и был... Просто до этого шли испытания малого количества смеси и вела она себя по-другому. А здесь видно решили удивить высокое начальство и рванули около пятисот килограмм. Убежище стояло в предположительно безопасной зоне, но и его чуть не смело обломками щебня и бетона, оставшимися от предыдущих испытаний. Из двенадцати наблюдателей пятеро погибших, остальные ранены. В числе погибших и маршал...

Во бли-и-н... Я настолько растерялся, что даже спрашивать дальше ничего не мог. «Кровавый тиран» и умнейший человек, «душитель свободы» и самый лучший хозяйственник, из всех кого я только знал — Лаврентий Павлович Берия, погиб при испытании объёмно-детонирующего боеприпаса. Это то, что впоследствии журналюги будут неправильно называть — «вакуумная бомба».