Все зависит от нас - Конюшевский Владислав

— Процедуры отменить! До моего прихода, к палате чтобы никто не подходил! Обязательно передайте это по смене.

Средних лет медсестра, вставшая при нашем появлении, только отрывисто кивнула, как болванчик и ответила:

— Яволь!

Ну вот и славно... А даже если кто в нарушении приказа и попробует сунуться, то дверь уходя я закрыл на ключ, так что фора у нас будет. Не торопясь, спустились с крыльца и утрамбовавшись в автомобиль, поехали к воротам. Часовой, может и удивился, увеличению количества пассажиров, но вида не подал и выпустил в ночь без проблем. На этот раз, патруль встретился только единожды и тот, скользнув по знакомым номерам равнодушным взглядом, просто козырнул проезжающей мимо машине.

— Лёха, не гони так... И вообще — куда едем?

Пучков вместо ответа лишь плечами пожал. Обговорив всё, мы как-то не обсудили пути эвакуации и теперь, подъезжая к знакомой кривой улочке, он похоже сам удивился тому, куда его занесло. Мда... выходит — круг замкнули. Откуда началась сегодняшняя ночь, там она похоже и закончится. Хотя до конца ещё далеко — времени только без двадцати три. Так что, правильно нас Лёха привёз. Сейчас машину в реку, а сами в пещерку, до утра, пока комендантский час не кончится.

Все повылазили из «Опеля», разминая затёкшие в тесноте конечности. Пучков при этом держался рядышком с немцем. Тот видно почувствовав критичность момента, обратился ко мне:

— Господин офицер, вы обещали мне жизнь.

Я кивнул:

— Действительно, обещал. Ну, давайте, для начала избавимся от гранаты.

Генрих, с готовностью повернулся спиной, чтобы было удобнее добраться до взрывоопасного кругляша, но подойдя к нему, гранату трогать не стал, а одним резким движением свернул гестаповцу шею.

— Извини фриц. Девать нам тебя не куда. Да и дохлый ты — гораздо более симпатичен.

Вилли поглядев на эту экзекуцию, только крякнул, а остальные восприняли как должное. Светлана даже кивнула одобрительно. Потом, резидент, предварительно сбегав к кустикам, видно отбитые почки давали о себе знать, подойдя ко мне потянул за рукав:

— Командир, у меня к вам есть разговор.

Оглядев побитого разведчика, отходить в сторонку отказался, сказав:

— Говорите здесь. Люди все надёжные.

Тот повздыхал, пощупал бланш под глазом и наконец решился:

— Видите ли, в чём дело. Когда меня взяли, то гестаповцы забрали портфель с документами. Но я их ещё там, в Чехословакии, переснял на микропленку....

Оба-на! Вот это поворот! Выходит не всё потеряно? Народ, как и я, сделал стойку, услышав эти слова. А Вилли, фантик плюшевый, держал актёрскую паузу, ощупывая языком осколки зубов. Первым не выдержал я:

— Ну, не тяни! Где плёнка?!

— В той квартире, откуда меня взяли. В гостиной, под плинтусом, есть щель. Вот туда её на всякий случай и спрятал, посчитав, что так надёжнее будет.

— И на допросе о ней ничего не сказал?

— Немцы о плёнке даже не догадывались, поэтому не спрашивали.

Потом виновато отвёл глаза и добавил:

— А спрашивать они умеют...

Шагнув к нему, ободряюще положил руку на плечо:

— Да не вини ты себя! В данной ситуации, любой бы раскололся. Я знаю. Так что забудь. А вот за то, что плёнку сохранил — начальство тебя, в уста сахарные, восторженно и неоднократно лобзать будет.

Разведчик сильно сомневаясь этим словам, покачал головой, но уже не обращая на него внимания, повернулся к ребятам приказав:

— Все слышали? Так что за дело. Девчата, труп и машину — утопить. Лёха, помоги им.

Народ побежал выполнять приказ, а я стал выяснять, под каким конкретно плинтусом заныканы микропленки. Минут через двадцать, группа вернулась. Оставив агентурного на попечении барышень, рванули в сторону знакомого дома. Шли быстро, прячась по палисадникам и, благодарили бога, за то, что осенью светать начинает поздно, поэтому время, осуществить задуманное, ещё есть.

***

К половине четвёртого, подошли к знакомому каштану. Окно немцы так и не закрыли, только одеяло осталось висеть в проёме. Вот и славно, трам пам пам! Скользнув с ветки на подоконник, несколько секунд прислушивался, пытаясь по звукам определить — есть ли в комнате бодрствующие. Ничего не услышав, стволом пистолета, удлинённого глушителем, чуть отодвинул полог. Ни фига не видно, но то, что вопить и стрелять в меня не стали, это уже радует. Потихоньку просочился в комнату. Такой же бесшумной тенью, следом нырнул Пучков. Фонарей у нас само собой не было, поэтому двигались на ощупь. Ага, вот кровать и на ней кто-то сопит. Почти беззвучно прошептал: