Бремя живых - Звягинцев Василий

Поднял рюмку на уровень глаз, кивнул Фариду, но чокаться не стал. Одним глотком выпил.

— Но я же не русский офицер, — мягко улыбнулся турок. — И даже совсем не офицер сейчас. Я знаю, как следует поступать в соответствии с вашей славянской натурой, и смог бы сымитировать соответствующую реакцию, но — зачем? У меня же менталитет совсем другой. Вот и останемся каждый при своем. Говорите, что вы хотели мне сказать, Игорь Викторович.

И только после этих слов выцедил рюмку.

«Пожалуй, да, заболтались, — подумал Чекменев, — но все равно этот разговор на пользу. И мне, и ему. В рассуждении будущего. Работа ж не сегодня кончается».

— Ладно, значит, переходим непосредственно к баранам. Все, что я от вас хочу, это чтобы с данного момента вы согласились работать непосредственно на меня. Ни на Российскую империю, ни на Великого князя, которому, как вы знаете, я служу, ни на господина Катранджи, а только на меня. Я вас хочу нанять на работу как своего личного агента. Проверку, в том числе и последнюю, именно сейчас вот, вы выдержали. Осталось сойтись в цене.

— Может, прежде чем говорить о цене, стоит упомянуть о круге задач и обязанностей? — деликатно осведомился Фарид.

— Когда джентльмен нанимает слугу, он обычно не распространяется о мелких деталях. Если вы согласны воспринимать меня именно как работодателя, то должны сообразить, что грабить на большой дороге или убивать старушек-процентщиц я вас вряд ли пошлю. А самое главное — альтернатив вам абсолютно никаких не остается. Отсюда вы выходите либо на свободу, чтобы заняться опасным, не скрою, делом, но заработным и в целом вам привычным. Либо…

До настоящего времени вы были в предварительном заключении, в случае отказа попадете в окончательное. В почти аналогичном случае один мой пациент, для утешения, попросил в камеру роман «Граф Монте-Кристо». Том первый. До второго он дожить не планировал. Вам я тоже не посмею отказать. Хотя, может быть, турецкая литература имеет свою классику подходящего содержания? Только скажите. Хотя, конечно, вряд ли узники ваших зинданов имели время и условия, чтобы мемуары писать…

С удовольствием, которое пусть и в небольшой степени, но компенсировало Чекменеву неприятности последних дней, он всматривался в лицо противника, который, пусть и не слишком заслуженно, как бы сосредоточил в себе все, что нервировало генерала, как застарелая зубная боль.

Держится в принципе нормально, в пределах предварительного прогноза. Если согласится, работать будет. Деваться ему все равно некуда. Разумеется, под контролем, кто ж его из-под контроля-то выпустит?

— Так что, Федор Михайлович, да, нет?

— Скорее, да.

— Тогда продолжим… В самую суть стоящих передо мной проблем я вас посвящать не буду. Чтобы голову не перегружать. А вот чего я хочу от вас, сейчас и конкретно. Я хочу, чтобы вы более или менее забыли о том, что случилось, начиная от печального для вас утра нападения на Пятигорск и до сегодняшнего момента. То есть эмоционально имеете право помнить, что вам угодно. Только в реальную жизнь эти воспоминания переносить не нужно. Это я вам как психоаналитик говорю. Тем более, к вашему удивлению, я вас попрошу делать исключительно то, что и без моей просьбы входит в круг ваших, уже оплаченных господином Катранджи обязанностей…

Вот тут турецкий майор слегка растерялся. И правильно.

Он-то наверняка ждал совершенно противоположного. К примеру, задания вернуться домой, проникнуть в окружение Ибрагима Катранджи, суметь как-то замотивировать провал и последующее возвращение, легализоваться по новой и вести там смертельно опасную работу на грани ежедневного провала.

— Придется вам поехать не в Стамбул и не в Бейрут, а совсем даже в Варшаву. Разыскать там господина, известного нам под кличкой «Станислав», и приступить вместе с ним к реализации того, зачем эфенди Ибрагим послал этого молодого человека на его историческую родину.

— А вы знаете, для чего он его туда послал?

— Как же иначе? Восстановить сильно нами порушенную сеть «Армии Крайовой» и «Народовых сил збройных», активизировать контакты с литовским и галицийским подпольем, забыв о прошлых обидах, в удобный момент поднять мятежи в Варшаве, Вильно, Львове. Что-то я такое слышал насчет очередного плана возрождения Великопольши, пусть и не от моря до моря, но в достаточно протяженных границах. И вроде бы даже державы — члены нашего Союза — обещали сепаратистам с пониманием отнестись к их притязаниям, если, разумеется, успех будет впечатляющим, а Россия по какой-то причине не успеет или не решится на интервенцию.

Там ведь в чем весь фокус — на Западе привыкли думать, что принадлежащая России бывшая польская территория ею как бы оккупирована, а та, что к Германии и Австрии отошла, — та вернулась в лоно европейской цивилизации. И ежели Восточная Польша восстанет против угнетателей, да под девизом воссоединения и возрождения — мировое общественное мнение отнесется с пониманием. Совершенно как в 1863 году. Только что на коленях государя нашего австрийский император умолял помочь, а как помогли, тут и поднялся крик! Жандарм, мол, Европы, душитель свобод… нарушение границ… Я правильно все понимаю? Нынешняя цель ваших хозяев и работодателей — такая же?

Карабекир не мог не признать, осведомлен господин генерал вполне достаточно.

— Вот вы и приложите все свои силы и способности, чтобы наилучшим образом выполнить свое задание. Ну, на Кавказе немного не получилось, зато там должно получиться. Все понятно? Оперативное сопровождение вы получите первоклассное. Средства, как я понимаю, у инсургентов имеются, а с приобретением оружия, вербовкой «национально мыслящих» представителей муниципальных и уездных властей поможем в меру сил…

Чекменев ждал только одного. Какой следующий вопрос задаст ему Карабекир. От этого зависело многое.

— Так, Игорь Викторович. Это мне понятно. Я в Киеве не зря учился. И украинские диалекты знаю, и польский язык более или менее. Одно остается уточнить. Сумма гонорара и гарантии безопасности.

Чекменев рассмеялся облегченно. Так, чтобы это было заметно — облегчение. Но заметно только очень внимательному человеку. У которого жизнь и свобода на кону. Мол, чуть-чуть потерял над собой контроль вербовщик, а что удивительного, слишком много нервов ушло на предыдущую игру. И тут же взял себя в руки, замаскировал один вид смеха другим, тоже чуть-чуть, но издевательским.

— На слишком большой — не рассчитывайте. Один раз вы уже получили. Сколько сумеете присвоить из сумм, принадлежащих конфидентам, — только от вашей ловкости зависит. Ну а я заплачу по средним ставкам за такого рода работу. Масштаб цен вы представляете. Торг, может быть, и будет уместен, но позже, позже… Когда какой-то результат проявится.

Карабекир кивнул. В смысле, что данный вариант его устраивает.

— Но второе, Игорь Викторович, — гарантии безопасности. С ними как?

Тут уже ничего имитировать и не нужно было.

Посмеялся Чекменев от души, даже, кажется, слезы вытер в уголках глаз. Снова закурил, подвинул турку рюмку, в какой-то незамеченный момент наполненную лакеем, умевшим появляться и исчезать так, что о каких-то еще собственных неосторожных движениях Фариду следовало окончательно забыть.

— Вы, когда к Ибрагиму подряжались, надеюсь, такого вопроса не задали? Или все же?.. Тогда вы очень смелый человек, майор. Гарантии — ваша ловкость, ум и благоразумие. Знаете, не помню, кто это сказал: «Дай мне бог сил изменить то, что я в силах изменить, терпения — перенести то, что я изменить не в силах, и мудрости — вовремя отличить одно от другого». Ничего сверх этого я вам пожелать не могу. Зато могу гарантировать, что, если мудрости вам не хватит, на мою снисходительность вы можете рассчитывать в самую последнюю очередь. На этом теоретическую часть нашего разговора я считаю законченной. А к практической перейдем завтра утром. Ну, как это водится, подработаем легенду, наметим этапы ее реализации, пароли, явки и все такое прочее. Мы же с вами специалисты как-никак.

Князь возвращался из «Берендеевки», окончательно укрепившись в мысли, что, только осуществив задуманное, пусть и с риском для собственного реноме и политической позиции, он сможет с чистым сердцем действовать дальше. Тогда уж его не сможет упрекнуть никто — ни история, ни собственная совесть.

За рулем он сидел сам. Вождение машины по лесным дорогам очень способствует снятию нервного напряжения.

Автомобиль, «Руссо-Балт 3500 C», построенный более сорока лет назад по личному заказу позапрошлого предшественника на посту Местоблюстителя, приходившегося ему двоюродным дядькой, Павла Кирилловича, по-прежнему работал на уровне лучших образцов «Роллс-Ройса».

А отчего бы и нет? Двухтонная машина рамной конструкции, собранная на специальном стенде самыми квалифицированными рабочими Риги, из лучших деталей, каждая из которых прошла особый отбор по всем техническим стандартам и материаловедческим экспертизам, могла ездить по замыслу практически вечно.