Все зависит от нас - Конюшевский Владислав

Крыленко, на этот наезд ничего не ответил, а я, расписавшись в получении и забрав сопроводиловку на пленного, приказал вести его в комнату для допросов. Зайдя следом, кивком отпустил охранника и предложил доставленному, снять свой лапсердак и присаживаться.

Задержанный, оказавшийся одетым в сильно потрёпанную советскую форму, осторожно уселся на табурет и положив на колени огромные, лопатообразные ладони, простужено сопел, не отрывая глаз от пола. Я же, раскрыв полученные от старшины документы, углубился в чтение. Мда... бросив быстрый взгляд на парня, только покачал головой. Двадцать третьего года рождения, а выглядит лет на тридцать, не меньше. Видно досталось ему хорошо... Ещё несколько секунд помолчав, я вздохнул и достав из папки фотографию замка и спросил:

— Костров Иван Викторович?

— Так точно.

— Посмотрите внимательно, вы, когда от конвоя убежали, это замок видели?

Парень, наконец, поднял глаза и несколько секунд посмотрев на фото, отрицательно покачал головой.

— Нет, гражданин капитан. Тот, возле которого я прятался, только с двумя шпилями был. И вон тех деревьев не было...

— Ты внимательно посмотри, просто этот снимок делали лет десять назад, может деревья подросли?

— Никак нет, гражданин капитан. Там, совсем другой замок стоял. Я ведь, в артиллерийской разведке служил, поэтому такие вещи хорошо замечаю...

Лагерник отвечал спокойным, глуховатым голосом и заметив, каким цепким взглядом он окинул фотку, я понял, что на этот раз СМЕРШевцы, похоже промахнулись. Этот парень, наверное, километрах в тридцати южнее от Бальги был. Там тоже замок есть, но вот в нём фрицы никаких козней вроде не планировали делать, поэтому нас он не интересовал. Блин, жалко! До заброски меньше двух недель, а у нас сведений по объекту — кот наплакал. Сожалеюще вздохнув, я достал папиросу и закурив, протянул пачку бывшему военнопленному:

— Куришь?

Тот помотал головой и ответил:

— Нет, благодарю, гражданин капитан.

— А тот замок, возле которого ты прятался... Что в тех местах интересного видел?

— Там пусто было. И людей почти не было — только два старикана, мужик средних лет, да молодая девка из ворот выходили. То есть выезжали — на велосипедах. И всё — ни машин, ни людей. Хозяева, наверное, уже сбежали и только прислугу оставили за добром присматривать...

— Это всё?

— Так точно, гражданин капитан!

— Ёпрст! Что ты меня постоянно «гражданином» обзываешь? Или ты — тёртый зэчара и до войны на зоне чалился, оттуда привычка пошла?

Костров, наконец, посмотрел мне в глаза и катнув желваки на щеках, выпалил:

— Никак нет товарищ капитан! Просто тот лейтенант из особого отдела, когда я к нему «товарищ» обратился, орать начал, мол, товарищи его с оружием в руках немца бьют, а я, как добровольно сдавшийся врагу, на такое обращение прав не имею.

— Ну, в общем-то, правильно орал. А ты что, действительно — добровольно сдался?

— Угу — сейчас — лагерник опять уткнулся взглядом в пол и зло проговорил:

— Гранат — нет, снарядов — нет, а эти суки, на мотоциклах да двух танкетках, нас как баранов в кучу сгонять начали. Комиссар то, умнее всех оказался — начал из «нагана» по мотоциклистам садить, вот его и переехали сразу. А я глянул, как его кишки на трак наматываются и поплыл... Хотя, если бы знал, что в будущем ожидает, то вперёд комиссара бы сиганул... Тогда от дивизиона нас человек пятнадцать осталось вот и подняли руки. А куда деваться?

Тут Иван надолго закашлялся и потом, успокоившись, поддёрнул рукав ветхой гимнастёрки, вытер выступивший пот. А я, заметив в прорехе острохарактерный полукруглый шрам, спросил:

— Что, приходилось от собачек бегать?

Костров невесело усмехнувшись, ответил:

— Два раза. Это, не считая последнего. Первый раз, через неделю, после того как в плен взяли, в сентябре сорок первого. Нас тогда, возле Томино держали, прямо в чистом поле. Там, даже колючки толком не было. Немцы просто несколькими нитками на столбиках огородили квадрат, и вышки небольшие поставили. Они, в начале, добреньких из себя корчили. Помню, в те времена много баб ходило вокруг лагеря — мужей искали. Так если находили — немцы мужей отпускали. Мне такое не светило, поэтому выбрал ночку потемней и с тремя друзьями, рванул... Только недалеко — даже до леса не дошли, как нас сначала собаки, а потом мотоциклисты догнали... Побили, куда же без этого и обратно вернули. Думал, расстреляют за побег, но обошлось — рёбра поломали и успокоились... Только потом, всё стало гораздо хуже. Фрицы собрали огромную колонну и пешим ходом повели аж за Львов. Много тогда на той дороге ребят осталось, у нас ведь раненных было до чёрта... А в Сутонах, был уже нормальный лагерь — с бараками, с колючкой. К лету сорок второго, на фронте видно немцам стали давать прикурить, потому что к нам в лагерь вербовщики приходили. Какой-то полковник, с царскими крестами, всё речи толкал, призывал Россию новую строить. Без жидов и Советов...