Генерал его величества - Величко Андрей Феликсович

Но все на свете имеет один конец, и «Ретвизан» наконец доплыл до чурок. Посредники на его борту вдруг обнаружили, что море за бортом больше напоминает суп с фрикадельками, и пошли доклады — первая мина есть, вторая… На третьей броненосец «затонул со всем экипажем». Только что эскадра Макарова являла собой образец прекрасно управляемого соединения — но вот командир «погиб», и соединение превратилось в толпу. Шедший вторым «Саша Третий», вместо чтоб ударить по тормозам (или что там у него вместо них, контрпар?), попытался отвернуть и тоже вляпался в мину. «Ослябя», обходя мины, оказался под огнем практически всей нашей эскадры, сам находясь носом к ней… Чаши весов фортуны начали клониться в другую сторону. Или это у фемиды весы? В общем, «Южным» стало нехорошо.

А я тем временем удалялся от места событий — мой корабль, к удивлению посредника, держал курс на Выборг. Справа на горизонте мелькнул и исчез дымящий всеми пятью трубами «Аскольд» — он спешил к Пулково. Потихоньку начинался ранний осенний вечер, я начал распаковывать один из чемоданов.

Когда в состав группы «Северных» был включен «Забияка», я как-то не обратил внимания на этот факт, но стоило только увидеть этот «крейсер» вживую… речной трамвайчик вы себе представляете? Вот и это было нечто вроде того, только малость подлиннее и с мачтами. На его мостике еще можно было чувствовать себя капитаном Бладом, но уж никак не адмиралом Уриу, не говоря уж о Того с Камимурой. Поэтому я, подумав, решил использовать эту мелкую «заибяку» для мелкой пакости «Южным». Теперь она всю ночь должна была потихоньку красться вдоль берега, чтобы к утру оказаться в Финском заливе, между Кронштадтом и Питером. Свободные от вахты матросы сколачивали из нашедшихся на борту досок нечто условно-шарообразное. Посредник сообщил об этой деятельности в свой штаб, но, судя по всему, никаких инструкций не получил и теперь с интересом ждал развития событий. Наконец, часов в пять утра капитан сообщил мне, что мы на месте.

В воду полетели сделанные за ночь гибриды противотанковых ежей с собачьими будками. А матросы бодро расставляли на палубе извлеченную из моих чемоданов загодя приобретенную в нашем времени китайскую пиротехнику.

— Давайте, ребята, дергайте за веревочки, — предложил я. Вокруг завыло, засвистело, заухало… В небе раcцветали невиданные тут разноцветные фейерверки.

— Что это? — спросил малость обалдевший посредник.

— А это мы прорвались к вражеской столице (я махнул рукой в сторону спящего Питера), завалили всю бухту самодельными минами и вот теперь обстреливаем правительственные здания. В регламенте учений такого нет, это я просто из любви к искусству разыграл небольшой этюдик… Правда, красиво вышло, ни одна собака даже и не почесалась?

Окончание учений я банально проспал — как лег после своего салюта, так и встал в два часа на следующий день, когда войнушка уже завершилась. Я без особой спешки пообедал на корабле и сошел на берег. Дожидаться общего разбора учений смысла не было, в Георгиевске полно дел, Михаил по пути на Волгу туда обязательно заскочит, да и с Гошей мы будем обсуждать результаты именно там. В Гатчине я написал генерал-адмиралу поздравительное письмо, сделав упор на его блестящую импровизацию, в значительной мере определившую исход Гогландского сражения. Письмо заканчивалось словами «так что сами видите — зря вы сомневались в своих способностях руководить современным морским боем». Отправив эту хвалебную оду с нарочным, я сел на борт Љ1 и отбыл в Георгиевск.

Через пару дней туда прибыл Михаил, привез официальные результаты учений. По очкам выиграли «Северные». Выход на коммуникации противника осуществили обе стороны, но мы успели раньше. Прорыв к месту высадки десанта получился только у нас. Бой у Гогланда был признан победой «Южных» — мы, действительно, потеряли на один корабль больше. Правда, учитывая, какие корабли имелись с той и другой стороны, результат получался неоднозначный. Макаров ходил хмурый и говорил, что недооценил значения мин как наступательного оружия.

— Как у вас получилось поднять «Пересвет» на пять километров? — задал наконец Мишель не дававший ему покоя вопрос.

— Вам как отвечать, господин полковник, с соблюдением правил хорошего тона и субординации или как есть? — поинтересовался я.

— Как есть, — несколько напряглось младшее высочество.

— Потому что я думал головой, а не жопой! Вы что, не понимали простую вещь — в тех условиях высота полета имеет решающее значение? Или за время своего начальствования успели забыть и тот минимум теории, который я давал вам в школе? Отвечайте мне — что делает в моторах «Тузика» и «Бобика» высотный корректор?