Инженер его высочества - Величко Андрей Феликсович

Я не стал им говорить, что считаю внедрение своего человека в охранку важнейшей задачей СБ. И если окажется, что она таки замешана в грядущей свистопляске, то действовать придется мне. Причем не в семнадцатом году, а гораздо раньше, и не намеками, а прямыми приказами. Не забыть в инете про современные снайперские прицелы почитать, напомнил я себе. И насчет радиоактивных изотопов тоже надо уточнить — Валерка из Института Кристаллографии с ними еще работает или как? Да и чем Ющенко травили, тоже интересно. Непочатый край работы, вздохнул я, опускаясь на диван в своем купе.

Утром поезд подъехал к границе, и мы избавились от своих ноутбуков, сунув их в портал, а то мало ли, проникнет еще какой-нибудь любопытствующий куда не надо.

Программа в Берлине была сокращенная, из-за того, что нам намекнули о нежелательности демонстрации госпожой Островской новых веяний женской моды. В отместку мы сократили время выступления до минимума.

Только Гоша запустил мотор, как мне подали записку. Я сунул ее переводчику и с удивлением услышал:

— Граф Цеппелин просит господина Найденова принять его в любое удобное ему время…

— Что? Сам Цеппелин здесь?! Ваше высочество, глушите мотор, бюргеры подождут. Что? Какой еще кайзер? Тут Цепеллина на аэродром не пускают! Пошли встречать.

— Что случилось? — забеспокоился один из местных организаторов.

— Вашего великого воздухоплавателя, графа Цеппелина, какие-то козлы не пускают на аэродром! Я просто не могу лететь, не извинившись перед графом за это. И его высочество тоже не может, вон, видите, вылезает из самолета.

Через пять минут недоразумение благополучно разрешилось, и вскоре мы с высочеством имели честь лицезреть Фердинанда фон Цеппелина. Граф оказался подтянутым господином чуть постарше меня, с роскошными усами и не менее роскошной лысиной. Нормально, он совсем не запыхался, хотя по аэродрому практически бежал, — подумал я и протянул руку. — Приветствую вас, коллега. Позвольте представить вам Его Высочество принца Георгия. А я — Найденов.

Рядом забубнил переводчик.

— Да, граф, вы случайно не говорите по-английски? Замечательно! У меня к вам предложение. После полетов мы безусловно с вами пообщаемся, но сейчас публика ждет и скоро начнет волноваться. Не хотите составить мне компанию в воздухе? Мой аэроплан двухместный.

С таким пассажиром я наплевал на наши первоначальные планы — летать невысоко и недалеко, и сжег над Берлином почти полный бак. Кстати, я ожидал, что сверху немецкие пейзажи будут поражать строго прямоугольной геометрией — но фиг вам, картина с пятисот метров не сильно отличалась от российской.

Вечером Гоша с Машей отправились на прием, а я остался беседовать с графом.

— Я просто поражен управляемостью вашего аэроплана! — сразу сообщил он мне. (Да, помню, я тоже поначалу был от нее в офигении, но сейчас уже привык).

— Ну, от огромного корабля никто и не ждет такой вертлявости, как от маленькой лодки, — утешил его я. Еще бы, его первый дирижабль пару недель назад разбился именно по причине полной неуправляемости. — И мне кажется, что моторы вашего воздушного судна были слишком слабы. Если вы будете строить новое, позвольте подарить вам пару моторов от моих самолетов — сорок лошадиных сил при весе в сорок килограмм.

— Подарить? — поразился граф.

— Конечно! — подтвердил я. — И если соберетесь организовывать акционерное общество для постройки дирижаблей, не откажетесь принять пайщиками нас с его высочеством?

Моторы на такое святое дело, как развитие дирижаблестроения в Германии, мне было не жалко. Да и вражеские разведки что-то совсем мышей не ловят, мы уже три месяца летаем, а у нас до сих пор ни одного самого захудалого чертежа не сперли.

В Париже прямо на вокзале нас ждала толпа зевак, которая все увеличивалась, и наш проезд к парку Сен-Клод сильно напомнил мне встречи космонавтов времен моей молодости. В самом парке царил неописуемый бардак. Наша охрана уже тянулась к кобурам, потому что несколько ударов по мордам особо настойчивых произвели впечатление только на них, а остальные продолжали лезть напролом — как в горбачевские времена на ларек с пивом. Потом какая-то сволочь скоммуниздила у меня сигареты, и, как апофеоз всему — прилетел Сантос-Дюмон на своем дирижабле. Увидев этот садящийся чуть ли не на меня пузырь с водородом, я с трудом поборол искушение немедленно завести мотор и улететь куда-нибудь подальше, пока тут все не взорвалось нафиг. Удержало меня только то, что деревянный воздушный винт не обладал достаточной прочностью и наверняка пострадал бы в процессе шинкования встречных зевак.