И пришел с грозой военной… - Калбазов Константин

– Возможно, вы и правы, Степан Осипович, да только Антон Сергеевич не так прост. Он – делец. Ему и его друзьям за короткий период удалось создать поистине экономического монстра здесь, на Дальнем Востоке. Основать научно-исследовательский институт, и часть результатов его работы вы наблюдали воочию. Кое-что остается невостребованным, но время все расставит по своим местам. Поверьте, учредители концерна просчитывают свои действия на несколько ходов вперед, и у меня сложилось такое впечатление, что они неуклонно движутся к намеченной цели. То, что сейчас кажется глупостью или блажью, завтра может обернуться чем угодно, только не фиаско.

– Что ж, ему виднее, как делать дела, но, признаться, вы меня заинтриговали, и я хотел бы поближе познакомиться с этим молодым человеком, – задумчиво проговорил Макаров.

– Степан Осипович, у меня есть просьба или предложение.

– Слушаю вас.

– Я о новом минном вооружении. Негоже, чтобы задумка Назарова просто так пропала, – она необходима, и именно сейчас. Где, как не на войне, можно испытать в действии все новое? Ведь кроме усовершенствования двигателей мин он разработал и усовершенствование существующих минных аппаратов, которые при выстреле не дают вспышки, что демаскирует ночью.

– У вас есть конкретные предложения?

– Не у меня. Хотя я горячо поддерживаю эту идею. Я прошу вашего разрешения на модернизацию минных аппаратов на «Страшном». Флоту это не будет стоить ровным счетом ничего – концерн «Росич» все сделает за свои средства. Мало того, у них уже имеются и два аппарата новой конструкции, и запас мин для моего эсминца. Установка займет не больше чем полдня.

– Стоит ли так горячиться? Оружие явно еще не испытано.

– Песчанин утверждает, что и мины, и аппараты уже прошли все испытания и зарекомендовали себя в высшей степени. Помнится, мы с вами не боялись экспериментировать в ходе турецкой кампании.

– Что же, если вы так уверены, – утвердительный кивок, – я даю свое разрешение. – А затем, вновь несколько раз нервно прошедшись по каюте, адмирал опять резко сменил тему беседы: – Петр Афанасьевич, наша неприязнь – это дело давно минувшей молодости. Я, конечно, не отрицаю, что был тогда довольно горяч, и потому прошу у вас за это прощения. – И, не слушая, что ему ответит собеседник, продолжил: – Дела складываются таким образом, что на сегодняшний день мне необходим каждый офицер, имеющий боевой опыт и не боящийся новаторских идей. В вашем лице я вижу единомышленника и именно такого офицера. «Страшный» только недавно вошел в строй, команда не сплавана, офицеры из молодой поросли, но мне известно, что с первого дня вы самое серьезное внимание уделяете боевой подготовке, буквально вздохнуть не даете своим людям, постоянно отрабатывая боевые нормативы, и уже достигли кое-каких результатов. Я говорю это потому, что вынужден использовать ваши знания и опыт на острие меча нашей эскадры. Мы не в состоянии дать открытый бой Того, а потому я вынужден на порядок активизировать действия легких сил. Это значит, что вам в числе немногих имеющих такой бесценный опыт предстоит участвовать в боевых операциях.

– И вы боитесь, что все подумают, будто вы решили таким образом посчитаться со мной?

– Не все, – тяжело вдохнув, возразил он.

– Она никогда не позволит себе так думать о вас, да и я тоже, – твердо заявил Науменко. – И вообще, если уж мы пришли к общему мнению по нашей давней ссоре, то не согласитесь ли отобедать у нас? Вера будет очень рада.

– Непременно. Вот только выдастся свободная минута.

Макаров был абсолютно прав, говоря о том, что Науменко, не щадя ни себя, ни команду эсминца, все свободное время, а также выходы в море проводил в постоянных учениях. Люди буквально валились с ног – и офицеры, и матросы за последние две недели позабыли, когда в последний раз бывали в увольнительной. Они знали только одно: если выпадала свободная минута, то ее надлежало использовать с максимальной возможностью для сна, так как заданный темп выдержать было под силу далеко не всем.

Сам Науменко, уже немолодой мичман, боялся, что не выдержит того темпа, который сам себе задал. Однако он прошел не одну военную кампанию, а потому прекрасно осознавал, что от того, насколько слаженно будут действовать его подчиненные, зависят не только их жизни, но и его собственная. Поэтому в тот момент, когда его вдруг посещала крамольная мысль сбавить обороты, он с удвоенным рвением начинал учения заново, доводя действия команды до автоматизма.