Все зависит от нас - Конюшевский Владислав

Мне вдруг стало очень грустно, оттого, что позвонить Пучкову не получится. Шмыгнув носом, попробовал достать папиросу, но только уронил пачку, что расстроило ещё больше. Хорошо, зажжённая «беломорина», вдруг сама собой оказалась в руке. Немного этому поудивлявшись, затянулся и продолжил:

— У меня ведь т-т-только трое, на весь этот мир есть. Ты, Иван Пуртович, тьфу, Пертович, тьфу. Кор-р-роче — ты, командир и Лешка.

Немного подумав, добавил в список Марата.

— Это и есть вся моя семья. Бабу было завёл и та — немка. Нёс-с-серьёзно... Да и не видел её больше п-п-полугода. А теперь ещё этот п-проглот пропал. Найду-убью!

Гусев, что очень радовало, был готов поддерживать все начинания. Убить Пучкова, найти и доставить сюда Нахтигаль, хоть из Берлина и вообще, как говорил Карлссон быть родной мамой. Я пришёл в восторг оттого, что у меня есть такой друг и потрендев ещё с полчаса, окончательно вырубился. Последней мыслью, была совершенно трезвая о том, что кажется, наговорил много чего лишнего и кажется разобраться с Хрущёвым, мне завтра — не судьба...

***

— Подъём. Вставай Илья, машины готовы. И ещё — тебя Колычев срочно вызывает.

Открыв глаз, увидел озабоченную морду Гусева. Серёга ещё немного постоял, задумчиво оглядывая меня, а потом уточнил:

— Ты как — живой?

Усевшись на кровати, покрутил головой. На удивление — чувствовал себя нормально. Думал, будет гораздо хуже...

— Живой. Сушняк только дикий.

— Перетерпи, а то опять накроет... И давай быстрее — полковник ждёт.

Ну, быстрее, так быстрее. Сходил, умылся, с трудом удерживаясь, чтобы не напиться вволю обжигающе-холодной колодезной воды и пошёл к командиру. Иван Петрович при виде меня, задал тот же вопрос:

— Живой?

Я кивнул, но командир на это уже не обратил внимание. Подойдя к окну и стоя спиной ко мне, продолжил:

— Мне доложили про вчерашний инцидент с Хрущёвым. Знаешь Илья — Колычев повернулся и шагнув в плотную, взял меня за ремень портупеи — большей глупости, ты совершить не мог. Наверное, проще было, если б ты его застрелил. Это хотя бы можно было списать на нервный срыв, а так как ты знаешь отношение к себе Верховного, то полежал бы пару месяцев в госпитале, с соответствующим диагнозом и вернулся обратно. Тем более, у тебя две контузии, так что при поддержке сверху, дело бы замяли... А сейчас, ты приобрёл себе врага. Причём очень изощрённого врага. И пусть в Политбюро его называют Никиткой и считают клоуном, но на самом деле это совершенно не так. Пока товарищ Сталин жив и Лаврентий Павлович на месте, Хрущёв в твою сторону и не посмотрит. Он будет улыбаться в глаза и копить злобу. Но вот потом... Поверь мне, здесь — Иван Петрович постучал себя по лбу — тоже что-то имеется. И это что-то, может заниматься анализом. А анализ вырисовывается самый неприглядный. Так что, как будем из этого выворачиваться, просто не знаю...

Командир, наконец отцепился от портупеи и сломав несколько спичек закурил. Да уж... Выходит, вчерашний порыв был совершенно правильный. Этого лысого шустрика надо валить. Однозначно. Угораздило же так вляпаться... А Колычев меня даже слегка напугал. Он на наши залеты обычно орёт, но вот так, спокойно, говорит только о действительно хреновых вещах. И ещё очень интересно, что именно его аналитический мозг надумал? Неужели, он СЕЙЧАС просчитал возможное коронование Хруща? Да нет, не может быть. Полковник конечно умница, но такое просчитать в принципе невозможно. К этому году, просто нет фактов, из которых можно сделать ТАКОЙ анализ.

— Молчишь?

командир вздохнул

— Мда, что уж теперь говорить... Ладно, машины уже готовы и в запасном полку люди предупреждены. Так что давай, езжай.

Я, уже было повернувшись уходить, неожиданно решился:

— Иван Петрович, всё я понимаю. Когда хама на место ставил, ещё не знал кто это. А как только узнал... в общем, проблема думаю, будет снята...

Колычев, как это только он умеет, удивлённо — насмешливо поднял бровь:

— И как ты её снимешь? Прощения попросишь? Не поможет — ты его публично оскорбил, а такое не прощается.

— Вы же знаете — я везунчик. Мало ли что может случиться?

Командир хищно подобрался, видимо что-то почуяв:

— Лисов, ты мне это брось! Любые, ты слышишь, любые самостоятельные действия категорически запрещаю!

Раздражённо закурив продолжил:

— Это я старый дурак, сам тебя подтолкнул. Только пойми — застрели ты члена Политбюро и тебя не спасёт ни что! Ни контузии, ни заслуги! Если охрана на месте не убьёт, то трибунал высшую меру даст обязательно. И никто не поможет. Понял? Никто! Так что, в сторону Хрущёва даже смотреть запрещаю! Ты меня понял?