Встречный катаклизм - Березин Федор Дмитриевич

Напрасно лейтенант Гриценко увещевал толпу оставить глупый, неконструктивный спор. И кончилось бы это все, возможно, очередной морской трагедией, но тут неожиданный случай разрядил ситуацию.

Никогда не догадаетесь, что это было. Над морем ширилась и летела тихая песня, исполняемая далеким баритоном. Вначале, в пылу перепалки, никто не обратил внимания на чуждость голоса – в результате ежедневных многочасовых распевок восприятие экипажем знакомых мелодий выработало привыкание, обратное тому, что вырабатывал у собак известный вивисектор Павлов, – они просто не слышали мелодию, пропуская ее по мозговым извилинам без анализа и обработки. Ведь пелась не просто мелодия, а «Три танкиста, три веселых друга», один из любимых шлягеров резинового «Варяга». Посреди океана-моря, довольно близко к «Варягу», плыл без парусов и без ветрил железно-стальной предмет, а когда они не стесняясь рассмотрели его в упор, то уловили в обросшем ракушками и водорослями корпусе черты буржуазной модели танка. На вершине его восседал оплетенный волосами собственной головы и бороды человек – он-то и распевал любимую Тихоокеанским флотом песню.

Еще некоторое время победная песня исполнялась одиноким солистом, но славный экипаж решил помочь одинокому танкисту. И грянул над притихшим океаном спаянный хор.

А затем кто-то из экипажа решил переключиться на новомодную «Идет солдат по городу, по незнакомой улице», однако неизвестный танкист не пожелал присоединяться, может, не знал слов или мелодии.

Тогда расстроенный экипаж «Варяга» задумался, что мог символизировать сей прогнивший местами до дыр металлический символ? По неторопливом размышлении решили, что танк плавающий. Не было ли это намеком на превосходство западной боевой технологии? Однако танк не вооружен. Не есть ли то намек на демилитаризацию, наступившую в мире, покуда экипаж «Варяга» плыл в полной изоляции? И не есть ли русская песня одинокого танкиста символ признания международной значимости родного советского языка?

Однако океанические течения уже разносили «Варяг» и танк в разные стороны. Нужно было срочно обменяться со странником самыми животрепещущими сведениями. Это было похоже на долгожданную встречу братьев по разуму в далеком, малоисследованном космосе, галактика которых навсегда уносится от людей в окраины Вселенной.

Но вначале, по военному обычаю, следовало произвести опознание.

– Откуда вы? – крикнул с «Варяга» Шантаренко.

– Сто двенадцатая дивизия тяжелых танков, Сорок восьмой танковый корпус, Двадцатая дальневосточная армия! – приложив руку к пустой голове, отвечал морской красноармеец. Однако бдительного опытного моряка не так-то просто было обвести вокруг пальца.

– Что-то танк ваш на тяжелый не похож, да и вообще, какой-то он ненашенский! – поразил собеседника в лоб офицер Тихоокеанского флота.

– Так он же трофейный. Башни у него отродясь не было, а двигатель и трансмиссии всякие я давно скрутил, за борт выбросил, дабы плавучую способность повысить.

Ответ удовлетворил старшего подводника, и он перешел к сокровенному.

– Кто победил в войне – наши или американцы? – бесстрашно сконцентрировал принципиальный вопрос бывший замполит «Тридцать восьмой».

– Не знаю, не ведаю! – пожал плечами одинокий танкист. Теперь наступила его очередь спрашивать.

– Далеко Австралия? – озадачил он экипаж «Варяга».

– Далеко! – честно за всех ответил лейтенант Гриценко.

– А сильно далеко? – почесал нестриженый затылок танкист-моторист.

– Очень сильно далеко! – со всей комсомольской прямотой отчеканил Гриценко.

– А где хоть она? – уже едва слышно из-за расстояния выкрикнул танкист-отшельник, теряя на глазах последнюю надежду.

– Она на юге! – что есть силы крикнул ему вдогонку лейтенант флота.

– Где? – совсем нечетко принеслось издалека.

– На юге!!! – хором помогли своему комсомольскому вожаку матросы и мичманы. Сквозь прозрачность атмосферы ясно виделось, что пришелец уловил их совместный ответ.

Затем одинокий танкист начал ритмично раскачиваться, озадачив команду гордого «Варяга» безмерно. Но вскоре обученные матросы уловили, в чем смысл, – незнакомый танкист пел свою любимую песню, но из-за дальности никто его не слышал.

И тогда над морем лихо хлынуло хоровое «Как-то раз решили самураи перейти границу у реки…».

И далекий-далекий одинокий танкист закивал, улыбаясь в сплошную бороду, – он услышал.