Варяг - Мазин Александр

Пожалуй, Рёреха вопрос о предназначении Духарева волновал значительно сильнее, чем самого Духарева. Потому что варягу страшно надоело жить в лесу и хранить священное место, как велел ему когда-то волох. Дедушка все еще лелеял надежду, что Духарев – тот самый кадр, которому можно будет передать бессрочную вахту. То, что Серега – крещеный и, следовательно, не очень-то близок по духу местным божествам, конечно, смущало. Но с другой стороны, Духарев проявлял недюжинные способности во всех науках, в коих натаскивал его варяг. А науки эти, издревле, от варяговых пращуров, да и не только варяговых, но и прочих славянских, что полян, что ильмян,– считались вотчинами исконных местных богов, в особенности же – воинственного и кровожадного Перуна. О Христе же варяг имел понятие самое поверхностное и считал его почему-то покровителем богатства. Логика его была проста. Кто поклоняется Перуну – тот здоров насчет подраться. А кто поклоняется Христу, у того карманы полны злата. Вот те же ромеи: грабят их, грабят, а богатства их все прибывают. Потому что христиане. Спорить с ним Духарев даже и не пытался. Ему ли, символ собственной веры помнившему через слово, наставлять закоренелого язычника. Пусть лучше язычник Серегу научит грибную шляпку копьем подхватывать. В галопе.

Язычник учил. Честно. А когда понял, что Духарев воинскую науку освоил вполне прилично, а можно ли его брать в ведуны – своими силами не выяснить, Рёрех решил прибегнуть к помощи специалистов. Но это случилось позже.

Глава семнадцатая Медвежья охота

Мишку они выследили еще осенью, до снега. Выслеживали аккуратно. Не потому, что боялись. Не медведица с медвежатами, чай, а здоровенный лесной хозяин. Такой зря рисковать не станет, предпочтет убраться с человечьей дороги. Вот то-то и оно. Уйдет – и ищи его потом. А так – вот он. Хороший мишка. Жирный. Такой как осенью заляжет – так до самой весны проспит.

По указанию наставника Серега наблюдал за зверем очень внимательно. Как ест, как двигается, как купается. Днем наблюдал, а вечером слушал варяговы байки про варяжских воинов, что у могучего мишки воинскому делу учились. А иные даже сами медведем перекидывались при необходимости. Сила зверя, помноженная на человеческий ум и отвагу (сам-то мишка трусоват), вершили чудеса. Тем более что такого оборотня сталь не берет, а только особое, с наговором, оружие.

Серега в байки насчет оборотней не очень-то верил, тем более что Рёрех честно признался, что таких, перекидывающихся, сам он не видел, а только байки слыхал. А вот к «звериной» технике относился серьезно. Еще с «той», цивилизованной жизни. «Школа богомола», «Школа обезьяны»…

Один из варяговых горностаев взобрался на Серегино плечо. Только так их Духарев и различал: один признал нового человека, второй – нет.

Несмотря на немалый рост, Духарев предпочел бы «школу горностая» «школе медведя». Рядом со стремительным, обтекаемым, как пуля, зверьком Топтыгин выглядел неуклюжим увальнем.

Медведь перестал есть обычную пищу, зато жрал траву, какую-то глину… в общем, малосъедобные вещи. Постился по-своему, по-медвежьи.

– Скоро заляжет,– определил Рёрех. И точно. Мишка еще несколько дней пошатался по лесу, помечая территорию, а потом забрался в берлогу под вывороченной старой березой и больше не объявлялся.

– Всегда тут спит,– заметил варяг.

– Зачем тогда мы его пасли? – осведомился Серега, который предпочел бы не за мишкой ходить, а лишний раз с мечом или копьем поработать.

– Надо – вот и пасли,– отрезал варяг.– Больше сюда не ходи. Пускай спит до времени.

За мишкой пошли после третьего снега. Точнее сказать, после зарядившего на целую неделю снегопада. Пошли на лыжах, коротких и широких, подбитых снизу остистым мехом. На голове у Духарева красовался шлем, похожий на строительную каску: формой и натянутыми изнутри кожаными ремешками. Правда, в отличие от каски, шлем был довольно тяжелый, да еще «украшенный» прицепленной к краям кольчужной бармицей. На плечах у Сереги, под курткой из лосиной шкуры, наличествовал пластинчатый панцирь. Вообще-то его полагалось надеть не под, а поверх куртки, но он и так еле налез. Вооружен был Духарев крепкой рогатиной с упором и узким топором на длинной рукояти. Серега предпочел бы меч, но Рёрех велел взять топор. Что ж, ему виднее. Сам варяг ничего, кроме лука, не взял.

– Может, добуду кого,– заметил он.– А мишка твой. Сам и завалишь.