Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы - Звягинцев Василий

— Подождем, — возразил Замок. — Сброс бомбы через «непространство» непременно будет замечен, как на подобный факт среагируют враги, мне пока неясно. Как минимум мы раскроем им свои возможности, которые лучше сохранить в тайне. Они ведь тоже смогут в ответ придумать нечто такое, чего мы вовремя не заметим или не поймем…

— Резонно, — не мог не согласиться Антон.

— Имей в виду, пока Александр там, слишком близко к нему монстры подобраться не смогут. Радиус пятьдесят метров я гарантирую…

— Значит, все остальные защитники миссии погибнут?

— Не все. Да отчего тебя это так беспокоит? Для тебя, для вас… да и для меня тоже, — добавил он после короткой заминки, — сотни тысяч и миллионы были только расходным материалом. Откуда теперь такая сердобольность?

Если бы Антон знал, то ответил бы. Те самые мозговые клетки, нейроны и аксоны шульгинского мозга навязывали ему собственную модель мышления. Как «Андреевские братья» переориентировали мыслительную структуру Замка.

— Чтобы ты не слишком страдал, могу тебе сообщить, что помощь людям близка. Танки на полной скорости мчатся к площади. Скоро мы сможем насладиться впечатляющим зрелищем. Жаль, что здесь до сих пор не изобретены вертолеты огневой поддержки. Очень бы пригодились…

— Ну да, как в двадцатом при атаке на британскую эскадру, — согласился Антон. — Я только не понимаю, они и их «консультанты» настолько зациклились на миссии и на Шульгине, что не догадываются…

— Подожди, — прервал его голос, вновь включая обзорные экраны. — Кажется, там происходит еще кое-что интересное…

Сам отель ушел влево из поля зрения, и бульшая часть площади с перегруппирующимися для нового штурма монстрами. В центре обзора оказались два под прямым углом замыкающие площадь здания — одно поменьше, двухэтажное, судя по вывеске — ресторан «Агвардиенте», другое в четыре этажа, фасад весь в полукруглых, увитых плющом балкончиках.

Следующим скачком экран приблизился к его венецианским, трехметровой высоты окнам. За ними происходило какое-то шевеление.

— Вот они, смотри, — голосом, упавшим до свистящего шепота, сказал Замок, его эмоции и поведение очеловечивались с каждой минутой. — Дуггуры и есть! Наверное, не научились управлять внепространственно, лично приперлись! Но я их никакими сенсорами не беру, ты представляешь?! В ментальных уровнях они не проявляются!

Самым крупным планом Антон увидел до десятка странно человекоподобных существ, удивительно напомнивших ему компанию римлян эпохи упадка, только в исполнении театра лилипутов. Совсем не подходящие для современной войны тоги или туники, длинные роскошные волосы до лопаток и ниже, у кого русые, у кого темно-каштановые. Все они, возбужденные и напряженные, наблюдали за сражением и, как казалось Антону, им руководили.

— Как же ты их засек и высмотрел, если не проявляются?

— Опосредованно! Там какой-то офицер пытается к ним прорваться и их чувствует… Странная штука, я — нет, а он — да. Вся связь идет через него…

— Бывает и такое…

«Если этот офицер из команды Шульгина, — подумал Антон, — то ничего особенно странного. На Земле полным-полно людей со сверхчувственными задатками, и если одного из них Сашка сумел разыскать — вполне нормально. Удивительно, что не целую роту».

Гришин, обойдя указанный объект с фланга, легко взломал полуподвальную дверь и повел отряд сначала по техническим коридорам, потом вышел к основанию парадных лестниц.

С каждой минутой у него нарастало чувство, забытое с детства. Бабушка его, Катерина, в селе считалось не колдуньей, это звание обидное и опасное, а просто «бабкой», умевшей снимать сглазы, зубную боль, легким движением руки вправлять вывихи и лечить переломы костей. Однажды спасла ребенка, вроде бы угоревшего насмерть. Привораживанием не занималась, но чужие заклятья устраняла свободно и навсегда. Народ ее ценил и уважал, а некоторые односельчане, ничем себя вроде и не запятнавшие, как-то незаметно продавали дома и скотину, съезжали в неизвестном направлении.

Волостной комбед и тот воздержался от причисления Екатерины Яковлевны к сословию «кулаков», несмотря на наличие дома под железной крышей и приличного подворья. Это позволило Роману окончить школу, без помех поступить в военное училище и сделать карьеру в «органах», что для потомка «эксплуататоров» исключалось совершенно и абсолютно.

Пробираясь по переходам дома, Гришин испытывал не страх, а непривычный зуд во всем теле. Словно комары искусали. Автомат в руках казался тяжелее, чем обычно.

О своих бойцах он не беспокоился. Хорошие ребята, кое-кто из них впервые в жизни увидел паровоз в восемнадцать лет, старшина Василенко в учебке научил вслепую разбирать-собирать пулемет, состоящий из двухсот сорока деталей, и прочим премудростям. Общее образование, у большинства не превышавшее четырех классов, помехой в подготовке не служило. Затем исправно несли службу, в Москве и куда пошлют, нахватались очень многого, в Испанию заработали право поехать. Однако мистика оставалась для них слишком сложной философской категорией. Все свободное для ее восприятия место было занято многочисленными, наизусть выученными Уставами, наставлениями и содержанием политинформаций. Пустоты заполняли мысли о бабах и выпивке.

Для защиты подходов к своему логову те, за которыми послали старшего лейтенанта, выставили на лестничной площадке всего двоих монстров, сочли, что достаточно. Разумеется, они были ужасны, готовы к бою, отвратительно воняли не только в ментальном поле, но и чисто физически. Услышав шаги или почуяв приближение носителей иного разума, они с низким рычанием вскинули многоствольные огнестрельные устройства. Подобие митральез или картечниц Гатлинга[55]. Попадешь под очередь из семи стволов — тут тебе и конец!

Но, пройдя только один марш лестницы, Гришин превратился в другого человека. Слегка забыл о чекистской должности, но вспомнил, кем бы он мог стать, оставшись в селе и во всем слушая бабушку. Гоголь тут ни при чем, великий писатель в отношении потустороннего мира соображал не очень.

Монстра, чей палец уже до половины вытянул свободный ход спускового рычага, чекист опередил хитрым броском тяжелого ножа, одновременно уклонившись на шаг в сторону, чтобы пули, если и вылетят из ствола, прошли мимо. Обошлось, выстрелить монстру не довелось. Любое гуманоидное существо, которому золингеновская, отточенная до остроты одноименной «опасной» бритвы сталь перехватывает сразу обе сонные артерии и трахею, отчего-то теряет способность целенаправленно шевелить конечностями. Стрелять ему уже не хочется, а вот последним импульсом бросить руку туда, где кровь хлещет неудержимым потоком, — тянет.

Гришин ударом сапога оттолкнул начавшее падать навзничь массивное, непропорциональное тело, чтобы не загораживало дорогу, агонизировало себе в сторонке.

Сержант из-за его спины влупил очередь из «бергмана» в середину морды второго. Что могут совершить с биологическим объектом десять пуль девятимиллиметрового калибра с трех метров — объяснять нужно только правозащитницам, окончившим двести лет назад Смольный институт.

Психологическая завеса перед залом, куда чекист направлялся, была страшной силы. Гришин понятия не имел о ее природе и мощности, рассчитанной на гораздо более высокоорганизованных существ, он просто чувствовал растущее сопротивление. Уплотнившийся до упругости киселя воздух, пронизанный змейками ужаса, от которого слабеют ноги. И все же надеялся прорваться, собрав в кулак волю и непонятное ему самому «знание». Само собой пришло внезапное решение. Наверняка никем не подсказанное — озарение, не иначе. Он выхватил из отряда самого отчаянного и одновременно невосприимчивого к любым посторонним идеям и влияниям бойца, толкнул его перед собой. Сам, пригибаясь и держа наизготовку автомат, — следом.

Что бы там ни было — чертовщина из бабкиных побасенок или демоны, сохранившиеся с времен мавританского владычества, — парень, даже в семинарии не учившийся, пять-шесть необходимых шагов сделает. Магическими оберегами оснащен на любой случай: в патронах ракетницы есть сера и фосфор, в пулях — свинец и мельхиор. Полученные за отличную стрельбу карманные часы и цепочка к ним — из чистого серебра. Чеснока с салом за ужином наелся вволю, не специально, а из стойкой любви к этому продукту. В кармане — коробка спичек, сделанных из осины. А главное — ненужные мысли у него отсутствуют полностью.

— Стреляй, мать твою, только поверху! Остальные — за мной!

— Что нам нужно? — спросил Антон у Замка. — Пленные дуггуры? Сейчас они будут! Перекинь меня туда!

— Подожди всего лишь минуту! Ты смотри, смотри, что он делает! Страшно интересно видеть превосходство природной силы духа над высокой мистикой…