Генерал его величества - Величко Андрей Феликсович

Орден Собакиной немедля, подумал я. Вот прямо-таки Андрея Первозванного! И хрен с ним, что количество носителей ограниченно, сейчас все места заняты великими князьями. По такому случаю и придушить одного не грех! Так что проблема с перевозкой рации и прочего снимается, мой «ВИП» никто досматривать не посмеет. Подарков Ксюше навезу кучу, побеседую перед ее нелегким заданием… Есть, однако же, женщины в русских селеньях! Интересно, покажет ли Джеффри мне свой «Спитфайр», хоть мельком? Хорошо бы показал, тогда вопросы — а откуда это русские знают все его характеристики — исчезают сами собой. Его же Найденов видел! А уж на вид определить вес с точностью до фунта и прочее — это ему раз плюнуть. Да, и парашютов я им подарю сразу два — потому как если Джеффри гробанется, Ксюша, наверное, тоже может расстроиться… Понятно, что их в конце концов скопируют, но ведь не сразу же!

Гоша, узнав про мои планы, несколько помрачнел.

— Слушай, а может, кого другого послать? — предложил он. — Это же тебе не Германия, в Англии желающих ликвидировать тебя долго искать не придется…

— Если бы такое желание появилось у серьезной конторы, беспокоиться стоило бы как раз в Германии, — возразил я, — ибо зачем англам скандал на своей территории? Разве что псих какой-нибудь образуется… А вообще-то, если подумать, невыгодно им сейчас меня грохать. Пока их авиапромышленность полностью на ноги не встала — невыгодно! Вот лет через пять надо будет всерьез поберечься. Ну и сейчас, понятно, мерами безопасности я ни в малейшей степени пренебрегать не собираюсь…

Не откладывая дела в долгий ящик, я написал ответ де Хэвиленду. Мол, приглашение на свадьбу с благодарностью принимаю, насчет парашюта — не вопрос, привезу. А у меня к нему маленькая встречная просьба — намекнуть известному английскому писателю господину Конан-Дойлю, что вскоре приезжающий в Лондон авиатор Найденов является еще и большим почитателем Шерлока Холмса.

«Если вы любили, вы меня поймете» — вспомнил я цитату из недавно полученного письма, наблюдая за посадкой ВИП-«Пересвета». Наверное, если я и любил, то как-то неправильно, потому как мне было гораздо спокойнее, когда Мари летала на самолете, чем когда путешествовала на поезде — хотя, конечно, парашюты на борту имелись изначально. К плаваниям на пароходах однозначного отношения у меня пока не выработалось…

Как и положено, посадка прошла безукоризненно, и в конце пробега «Пересвет» остановился метрах в пяти от меня. Застыли винты, открылась пилотская дверь, оттуда изящно спрыгнула капитанша борта номер один и, почему-то не откинув трап, открыла пассажирскую дверь. В проеме показалась императрица, подмигнула мне и одним не менее ловким, чем у капитанши, движением оказалась на земле.

— Не настолько уж я у тебя старая, — объяснила она, подходя, — чтобы еще и здесь спускаться с высоты метра по лесенке, да к тому же поддерживаемой под локоть. Нет, это только в Гатчине, да и то не всегда.

Мы поцеловались.

— Опять перерабатываешь и недосыпаешь, — вздохнула императрица, присмотревшись ко мне.

Странно, подумалось мне, я буквально полчаса назад смотрелся в зеркало и вроде ничего криминального не обнаружил.

— Просто ты уже привык к такому своему виду, — ответила на мою мысль Мари, — а я тебя не видела месяц, вот мне в глаза и бросилось…

Я погрузил даму в «Оку» и повез перекусить с дороги. За обедом в числе прочего речь зашла и о планируемой поездке в Англию.

— Говоришь, свадьба тридцатого июля? — переспросила она, — пожалуй, я тогда отправлюсь на несколько дней раньше, чтобы ты успел к сроку…

— А ты-то тут при чем, — удивился я, — тебя что, де Хэвиленд тоже на свадьбу звал?

— Дорогой, иногда ты бываешь просто невозможен. Я приглашена на вторую годовщину коронации Эдуарда Седьмого! На всякий случай сообщаю, что это король Великобритании, и он женат на моей сестре.

— Насчет сестры — действительно не знал, — подтвердил я, дожевывая котлету. — Так что, ты хочешь лететь со мной?

— Нет, — возразила императрица, — это ты хочешь плыть со мной, но просто пока этого почему-то не понимаешь.

— Неделю плюхать по морям на какой-то калоше? — ужаснулся я.