Все зависит от нас - Конюшевский Владислав

В общем, когда увидел домик, стоящий метрах в двухстах от дороги, то сил только — только хватило добрести до него. Забора эта хибара не имела, поэтому к входной двери подошёл беспрепятственно и постучавшись, обессилено привалился к косяку. За дверью какое-то время было тихо, потом надтреснутый голос что-то спросил по-французски. Собрав все знания языка воедино постарался достаточно громко ответить:

— Бонжур силь ву пле. Их бин больной, тьфу, кранке ...

В доме задумчиво пошебуршились, пытаясь переварить этот словесный винегрет, потом, стукнула щеколда и в приоткрывшуюся щель, на меня уставилась натуральная Баба-яга. Я даже немного испугался, глядя на выдающийся нос крючком и чёрную волосатую бородавку, сидящую под глазом выглянувшей старухи. Во блин, француженки пошли! Наши бабки даже на вид добрее, а эта — как из кошмарика низкобюджетного. Только сейчас было не до жиру, поэтому попытался наладить диалог со сказочным персонажем:

— Бонжур мадам! Мажестик, колоссаль, де Голль...

Яга несколько секунд глядела на мою испуганно-просящую физиономию, но потом видно заметив, как трясёт и колбасит нежданного гостя, сделала шаг назад, и махнула рукой, дескать — проходи.

Мда... У меня в детстве была книжка сказок братьев Гримм с картинками. Вот внутреннее убранство бабкиного дома, было один в один как на тех картинках. Только паутины на окне не хватало. А так и стол, и сундук и лавка и печка, всё соответствовало... Даже облупившаяся дверь в другую комнату, была такая же. Обессилено плюхнувшись на лавку, я заискивающе улыбаясь, пытался жестами показать, как мне хреново. Все французские слова уже кончились, поэтому, закатывая глаза, обхватил себя руками за плечи и немного покашлял. Хотя кашлять, честно говоря, совершенно не хотелось. Да и вообще, не болело ничего, просто температура высокая была. И что я за болячку подцепил — непонятно...

Старуха глядя на эту пантомиму потрогала сухой ладошкой мой лоб, зачмокала губами и показав пальцем, мол — сиди, двинула к печке. Там она шебаршилась недолго, а когда вернулась, выставила здоровенную миску какого-то гуляша. Дала ложку, хлеба и увидев, что я благодарно покивав начал метать горячее, опять отошла к полкам и принялась там звенеть посудой. После еды, в меня был залит маленький кувшин тёплого молока со странным привкусом, а чуть позже бабка заставила выпить целую кружку буро-зелёного горячего пойла, со вкусом — откровенно гадостным. Похоже, этот напиток меня и победил, потому что после него только и смог, что поставить кружку на стол, вякнуть очередное «мерси» и растянуться на лавке как на пуховой перине. После чего сознание выключилось...

Проснулся я от звука хлопнувшей двери. Сев на лавке, завертел головой, пытаясь разглядеть давешнюю бабку. Но никого не увидел. Видно это она дверью хлопнула, когда выходила. Взгляд скользнул по большим ходикам, висящим на стене. Ого! Полдвенадцатого... Ну нехило я проспал — почти сутки! И чувствую себя очень даже хорошо. От вчерашней температуры и следа не осталось. Только опять жрать охота — похоже, меня вчера так накрыло просто от переутомления, а вовсе не из-за болезни. Такое тоже бывает. И бабуся эта очень вовремя подвернулась. Прям, как в сказке — накормила, напоила и спать уложила. Только вот куда она сейчас намылилась? Вчера про это не особо думал, а сейчас вопрос безопасности начал гнести и тревожить в полный рост. А ну как этот божий одуванчик сейчас к жандармам рванул? На фиг, на фиг! За лечение конечно спасибо, но похоже пора и честь знать.

Только сбежать не успел, так как опять хлопнула дверь и вошла бабка с полным ведром воды. Я как истинный джентльмен подхватил ведро, поставил возле печки и прижав руки к груди с чувством сказал:

— Мерси мадам! Гран мерси. Оревуар!

Но Яга покачав согнутым коричневым пальцем у меня перед носом сбежать не дала, а усадила обратно на лавку, показав, что собирается для начала гостя покормить. На предмет поесть я завсегда горазд, поэтому очередной раз мерсикнув, сцапал ложку и замер в ожидании. Правда, на этот раз был не вчерашний гуляш, а какой-то жиденький супчик, в котором плавал разваренный лук. Раньше бы я на такое и не посмотрел, потому что осклизшие ошмётки варёного лука, может есть только последняя моральная сволочь и как сейчас выяснилось — французы. Но, горячее оно и в Африке горячее, а когда в следующий раз желудок заполнить придётся — не известно. В общем, начал хлебать этот шедевр кулинарии, а бабка решила наконец выяснить национальную принадлежность нежданного гостя. У неё уже судя по всему были какие-то предположения, поэтому сидя напротив, она потыкав в мою сторону пальцем поинтересовалась: