Концерн - Калбазов Константин

– Сережа, а ты не думал о прислуге? – явно намекая на округлившийся живот Анны, поинтересовался Антон.

– Аня противится. Но я уже присмотрел одну женщину, пока плачу, чтобы не сманили; как только Ане станет совсем трудно, тогда уже не отвертится. Хорошо хоть токсикоз остался позади, – открывая окно, ответил Звонарев. С пагубной привычкой никто из них расставаться не собирался, но пришлось ограничить себя стенами кабинета, да еще постоянно открывать окно, чтобы табачный дым не досаждал будущей матери. Антон понимающе ухмыльнулся и задымил папиросой.

– Что-то Гризли долго нет. Неужели Варлам не оповестил?

– Такого быть не может, – возразил Сергей. – Наш бывший авторитет отличается крайней исполнительностью и предусмотрительностью. Все же удачно вы тогда его не убили.

– И это говоришь ты? А кто совсем недавно ворчал на него?

– Ворчание – это дело такое, без него никуда, а против правды не попрешь.

– Да где же Гризли?

Глава 4

Укрощение медведя

– Ну, здравствуй, Николай.

– Дак виделись уже, Семен Андреевич, – ухмыльнулся Фролов и резким движением опрокинул граненый стакан, наполовину наполненный водкой.

Место это было хорошо знакомо Семену – именно здесь когда-то предпочитал ошиваться Варлам со своими ватажниками, здесь же он практически полностью набрал тот первый десяток. После того как они с Фроловым расстались, прямо скажем, не лучшим образом, Гаврилов не сомневался, что найдет его именно здесь. Сейчас Николай планомерно накачивался спиртным, но то ли водка его не брала, то ли он еще недостаточно заполнил трюмы, во всяком случае, выглядел он слегка захмелевшим, но никак не пьяным.

– Николай, этим делу не поможешь, – присев на расшатанный массивный стул, проговорил Гаврилов.

– Ага, научите меня жизни. Вы ведь весь такой умный – куда нам, сирым и убогим.

– Послушай, Коля, сейчас мы не на службе, да и вопрос у нас далеко не служебный, а потому давай на «ты».

– Давай, – легко согласился Фролов.

– Ну и чего ты завелся?

– А ничего. Красиво это у вас с Антоном Сергеевичем получается. Новая жизнь, все старое побоку. А как до бабы дошло – подвинься, рылом не вышел, босота. Так получается, Семен?

– Я тебе такое говорил?

– А зачем говорить-то, и так все видно. Вон Елена Викторовна как от чумного от меня шарахнулась. Скажешь, что ты тут ни при чем и про меня ни слова не говорил?

Так уж сложилось, что, увидев маленькую учительницу, оба мужчины слегка запали на нее, эдак до онемения языка и дрожи в коленях. Случается такое. И чем дольше они с ней общались, тем чаще язык имел свойство неметь, а колени дрожать. Семен, как говорится, пребывал в панике, так как никогда ничего подобного с ним не происходило. Понятно, что он имел опыт общения с женщинами, и весьма богатый, но вот только так, чтобы чуть не каждую свободную минуту думать о девушке, – такого никогда не случалось. Понятно, что и боязно, и язык к небу прилипает, и в горле першит, да только вот так просто уйти он не мог.

Маленькая учительница поначалу вполне благосклонно отнеслась к ухаживаниям этого медведя, всячески подначивая ухажера, благо была избалована вниманием мужчин. А чего вы хотели при том дефиците невест, что наблюдался во Владивостоке, и при ее внешности, весьма несреднестатистической, надо заметить! Однако, как говорится, вода камень точит, даже если она течет медленно.

Наблюдая происходящее и небезосновательно беспокоясь, что соперник может его обойти, Фролов резко активизировался, став враз веселым, смелым, шумным, но было уже поздно. В сердце маленькой учительницы прочно обосновался большой медведь. Сегодня Николай попробовал было расставить все точки – вот и расставил, получив от ворот поворот. В довесок, когда он, раскрасневшийся от досады, выходил из класса, в котором после занятий и произошел разговор с девушкой, в дверях столкнулся с Гавриловым.

Надо ли говорить, что между молодыми людьми состоялся разговор, результатом которого явился окрыленный счастьем Семен? Но оставался вопрос с Николаем. На что способен отвергнутый и любящий человек, лучше даже не предполагать. С другой стороны, этот парень, хотя и был младше Гаврилова, по-настоящему ему нравился: смелый, честный, несмотря на сомнительное прошлое, о котором бывший мичман старался вообще не вспоминать, если только не были нужны специфические знания, а главное – надежный, как трехлинейка. Слишком много сил было потрачено на завоевание доверия этих людей, чтобы в одночасье лишиться одного из них. До сегодняшнего дня они ни в чем ни разу их не обманули, так должно было быть и впредь.