Концерн - Калбазов Константин

– Если позволите, я приглашу вашу дочь на танец? – неожиданно даже для самого себя выдал Антон. Просто показалось, что так будет правильнее.

– Извольте, – взметнув брови, дал добро кавторанг и отец. Или наоборот? Да какая, собственно, разница.

Антон с благодарностью вспомнил мать. Если он сам стремился заниматься каким-либо мужским занятием, к примеру, умело и качественно начистить морду, а потому плотно увлекался рукопашным боем, то мама придерживалась иного мнения. Чтобы иметь возможность и дальше продолжать единоборства, ему предстояло выдержать два условия – наряду с секцией посещать класс бального танца и хорошо учиться, – в противном случае о тренировках он мог забыть. Да-а, мама, мама, она не просто любила бальные танцы, а буквально млела, когда видела на экране балы былой старины. Несмотря на это, сама она танцевать не умела, вот в ней и взыграло научить этому сына. И не абы чему, а настоящим бальным танцам, – ее не остановило даже то, что если различные секции и кружки были абсолютно бесплатными, то за танцы нужно было платить.

– Я покорно прошу прощения, – зашептал он, склонившись к ушку девушки, – но дело в том, что я не ахти какой танцор. Просто мне показалось, что вы сильно хотите танцевать.

– Очень сильно, – страстно зашептала в ответ девчушка. – Вы не волнуйтесь, я хорошо танцую – если вы собьетесь, то я вас поправлю, – уже посерьезневшим тоном закончила она. Как же эта девочка была забавна, когда столь важно старалась изображать из себя взрослую, а сама светилась и чуть не тряслась от нетерпения, словно ребенок, увидевший вожделенную игрушку.

Как выяснилось, время, проведенное в танцевальном классе по настоянию матери, не пропало даром. Но предварительное предупреждение все же оказалось не лишним: несколько раз девушка все же поправила своего незадачливого партнера, а так – вполне на уровне.

Когда они вернулись к родителям, то по раскрасневшимся лицам и высоко вздымающейся груди Веры Ивановны было недвусмысленно понятно, чем именно занимались родители, пока дочь кружилась в танце. Вот только танцевали они при этом в стороне, так что молодые люди их не видели. Или все же не в стороне, но тогда отчего он их не заметил?

– А мы еще потанцуем? – приподнявшись на носочках, чтобы прошептать на ухо весьма высокому кавалеру, поинтересовалась девушка. А что делать, скорее всего, это ее первый бал, кавалеры все обходят стороной, вот и вцепилась в великовозрастного партнера – все лучше, чем стоять в сторонке, пока остальные наслаждаются. Все это понятно, но отчего-то обидно. Странно, к чему бы это?

– С удовольствием, вот только мне необходимо поговорить с вашим папенькой, а если мы все время будем танцевать, то мне это не удастся.

– А давайте так – один танец вы разговариваете с папенькой, а следующий мы танцуем.

– Не могу отказать столь очаровательной девушке. – Ага, девушке, педофил недоделанный, ты куда засматриваешься, дите ведь еще совсем!

– Так на чем мы остановились, Антон Сергеевич? Вот ведь сподобил Господь, и понимаю, что вы – не он, но каждый раз обращаюсь словно к нему.

– Надеюсь вскоре заслужить считаться самим собой, а не двойником Антона Сергеевича.

– Гх-гм, Антон Сергеевич, прошу меня простить. Просто…

– Не стоит извиняться, Петр Афанасьевич, я все прекрасно понимаю, и никакого подтекста в моих словах не было. Приятно, знаете ли, будет, если вы станете считать не меня двойником Песчанина, а его – моим, вот это будет уже действительно оценка мне.

– Так о чем это мы?

– О проектировании эсминца.

– А какое проектное задание у вашего молодого судостроителя?

– Водоизмещение порядка двухсот пятидесяти тонн, скорость хода – тридцать пять узлов, запас хода – тысяча миль. Вооружение – четыре торпедных аппарата, два семидесятипятимиллиметровых орудия, два пулемета. Вот так вот вкратце.

– Запредельная скорость.

– А мы легких путей не ищем.

– Допустим. И как вы собираетесь разместить на столь малом кораблике столько торпедных аппаратов?

– Сделать их неподвижными и встроить в полубак, по бортам.

– А отчего такое странное вооружение? Только два орудия и никакой мелкой артиллерии?

Разговор так и продолжился в деловом русле. Как видно, о родных и любимых миноносцах Петр Афанасьевич мог рассуждать часами, целиком захватываемый этой темой. Вот такие любящие от всего сердца свое дело зачастую и являются двигателями прогресса, и, как ни странно, именно таким никогда не дают дорогу, всячески им препятствуя и задвигая в сторонку. Уж в России-то точно.