Время лживой луны - Калугин Алексей

И, словно в ответ на ее слова, блондин неожиданно быстро оперся руками о землю, поднялся на корточки и упруго отпрыгнул к стене.

– А ну, стой, зараза! – ткнул в чужака стволом автомата сержант.

Блондин сидел на корточках и настороженно смотрел на окруживших его людей.

– По-моему, он не понимает, – сказал Портной.

– Вот ща дам кувалдой-то по башке, враз все поймет, – Стецук подкинул кувалду в руках.

– Его невозможно убить иначе как вытащив за пределы информационного поля? – спросил у Тарьи сержант.

– Не знаю, – девушка едва заметно улыбнулась. – Мне не приходилось заниматься этим прежде.

– Ну, все когда-нибудь приходится делать в первый раз.

Стецук вроде как с сочувствием даже посмотрел на испуганно вжавшегося в стену башни блондина и, кинув кувалду на плечо, принял боевую стойку.

– А боль он чувствует?

– Он вообще-то похож на полного идиота, который ничего не понимает и ничего не чувствует.

– Странно, девочка-то казалась вполне нормальной.

– Только не разговаривала.

– А, может, дадим ему еще раз по башке, свяжем и оттащим туда, где из девчонки черви полезли? – предложил самое простое и разумное, на его взгляд, решение Стецук.

Сержант в задумчивости почесал висок пальцем. В принципе, предложение Стецука было не лишено смысла. Черт его знает, на что способен этот голый здоровяк?..

– Нельзя, – Портной указал на проход у себя за спиной.

– Думаешь, проход все еще открыт, потому что он здесь? – кивнул на нудиста Макарычев.

– Может быть, да, может быть, нет, – Портной пожал плечами. – Я не знаю. Но мне кажется, лучше пока все оставить как есть.

– Муратов! – рявкнул во всю глотку сержант. И еще, на всякий случай, свистнул в два пальца. – Тащи сюда два фонаря! – махнул он рукой появившемуся в просвете между деревьями солдату. – Большие, те, что на ремнях! Живо!

– Ты чо, серьезно собираешься туда лезть? – взглядом указал на темный проход Стецук.

– Ага, – коротко кивнул Макарычев. – Портной, пойдешь со мной.

Решив, что это вопрос, а не приказ, рядовой тут же согласился.

– Пойду!

– А чего ты так радуешься? – недовольно посмотрел на бойца ефрейтор.

– Да так, – смутился парень. – Интересно…

– Интересно ему, – усмехнулся Стецук. И перевел взгляд на нудиста. – А тебе как, интересно, дурилка картонная?

Глядя ефрейтору в глаза, блондин медленно поднял левую руку и припечатал ладонь ко лбу. Будто комара прихлопнул.

– Чего это он? – непонимающе сдвинул брови Стецук.

– Пытается наладить контакт, – ответил Макарычев.

Забрав у мухой обернувшегося Муратова два больших аккумуляторных фонаря в пластиковых водонепроницаемых корпусах, сержант один кинул Портному, другой повесил себе на шею.

– Тебе б все шутки шутить, – недовольно скривился Стецук. – А что мне с этим уродом делать?

– Попробуй научить его говорить, – предложила Тарья. Поймав осуждающий взгляд ефрейтора, она добавила: – Я серьезно. Странно, что нанореплики не могут разговаривать.

– Может, им не о чем с нами говорить? – предположил Портной.

– Как это? – не понял Стецук.

– Ну… Нет общего предмета для обсуждения.

– Ща я найду ему предмет, – посмотрев на культуриста, многообещающе осклабился ефрейтор. – А то вылез, понимаешь, тут голый…

– Вот только не увлекайся, Стецук! – пригрозил Макарычев. – А то останемся мы с Портным, по твоей милости, в башне.

– Слушай, Серег, а что, если правда дверь закроется? – с опаской посмотрел на темный проход ефрейтор. – Может, не в этом голом дураке дело-то?

– Может, и не в нем, – поправил на плече ремень автомата Макарычев. – Тогда скажешь ликвидаторам, чтобы не особо усердствовали, когда башню сносить станут… Пошли, Портной!

Сержант щелкнул выключателем фонариков и, пригнув голову, заглянул в ведущий в недра башни проход.

Сначала он ничего не увидел. Луч фонарика будто скользил по поверхности темной, густой, маслянистой жидкости, частично отражаясь от нее, частично растворяясь в глубине.

– Это столб, – тихо произнес рядом с ним Портной.

– Что? – не понял Макарычев. – Какой еще столб?

– Центральный.

Портной посветил фонариком в сторону. Отмерив небольшой участок пустоты, луч лег на матово-серебристую, будто рифленую стену. В центре полой башни, пронзая ее насквозь, от основания до самой верхней точки, возвышался столб. Черный, будто вырезанный из тщательно и умело отшлифованного камня. В том месте, где был открыт проход, столб имел примерно два обхвата в толщину. По всей видимости, он являлся главной несущей опорой конструкции башни. Дополнял ее широкий пандус, закручивающийся спиралью вокруг центрального столба. Сглаженные углы, округлые поверхности и покатый пол рождали удивительную иллюзию – будто ты оказался внутри раковины. Ну а поскольку трудно было вообразить столь огромную раковину, казалось, что ты сделался неожиданно маленьким.

– Я думал, здесь будет интереснее, – произнес разочарованно Портной. Эффект нахождения внутри раковины не произвел на него впечатления. – А может быть, страньше… Какие-нибудь приборы, оборудование…

– Башня сама по себе является таким большим, странным прибором, – вскинула руки Тарья. – И мы даже представить себе не можем, на что способен этот прибор.

Держа в одной руке фонарь, другой придерживая автомат за рукоятку, сержант Макарычев начал медленно спускаться вниз.

– А почему мы идем вниз, а не наверх? – поинтересовался Портной.

– Не знаю, – честно признался сержант.

– Все верно, – пришла ему на помощь Тарья. – Башня растет от основания вверх. А не наоборот.

– Ну и что? – не понял Портной.

– Самые старые ее конструкции находятся внизу.

– Ну и что? – повторил свой вопрос Портной.

– Мы что ищем? – недовольно посмотрела на него Тарья.

– Не знаю, – пожал плечами солдат.

– Сержант?..

– Да ничего мы не ищем, – ответил Макарычев. – Просто так заглянули. В смысле, посмотреть, что тут к чему.

– Вот! – Тарья подняла палец с таким видом, будто сержант сказал именно то, что она ожидала услышать. – А осмотр нужно начинать откуда?

– Откуда? – спросил Портной.

– С начала экспозиции, – тяжело вздохнула девушка.

– Как глубоко вниз мы уже спустились? – непонятно кому задал вопрос Макарычев.

– Метров на пять? – предположил Портной.

Тарья насмешливо фыркнула.

– Можно точно посчитать, если знаешь глубину одного витка.

– А ты знаешь?

– Знаю.

– И сколько же?

– Восемь с небольшим.

– Я почти угадал.

– Угадал? Да ты ошибся почти на восемьдесят процентов!

– Не о том речь! – положил конец их спору Макарычев. – Других башен поблизости нет. Верно? Значит, эта выросла из споры.

– Конечно, – не стала спорить Тарья.

– Каким образом спора могла оказаться на более чем десятиметровой глубине?

– Могу с ходу предложить пару-тройку вариантов ответа на этот вопрос. Но сразу предупреждаю: все они довольно глупые. Какой смысл зарывать спору, если достаточно просто бросить ее на землю? Найти ее все равно невозможно, пока она не пойдет в рост.

– Вот именно! – щелкнул пальцами Макарычев. – Выходит, башня росла в двух направлениях, – сержант направил луч фонарика сначала вверх, затем вниз. – Одновременно.

– Значит, в землю она уходит так же глубоко, как и в небо? – Портной представил себе такую картину – гигантская игла, пронзающая Землю, – и ему сделалось несколько не по себе. – И мы что, до самого низа будем спускаться?

– Не дрейфь, Миха, – усмехнулся Макарычев. – Мне и самому страшновато.

– Тогда, может, вернемся? – первой проявила благоразумие Тарья.

– Я разве сказал, что мне неинтересно?

– Мы ничего здесь не найдем, – покачал головой Портной. – Ничего… Это все равно что, оказавшись внутри гигантского транзистора, пытаться понять, как он работает.

– Хорошее сравнение, – одобрительно хмыкнул сержант. – Сам придумал?

– Ага.

Луч фонарика, что держал в руке Портной, лениво и безучастно скользивший по кажущейся чуть шероховатой – только кажущейся! – а на самом деле гладкой, как стекло, стенке, неожиданно провалился в темноту.

– Вот оно!

Поудобнее перехватив автомат, Макарычев осторожно приблизился к небольшому округлому проходу, прорезающему стену башни. Чтобы заглянуть в него, сержанту пришлось присесть на корточки. Луч фонарика скользнул по гладким стенам и растворился в темноте. Проход имел идеально круглое сечение. Чтобы забраться в него, нужно было встать на четвереньки.

– Нам туда не надо, – уверенно тряхнула головой Тарья.

– Откуда ты знаешь?

Макарычев сунул руку в проход и провел ладонью по стене. Холодно, гладко и сухо.

– Я так полагаю, что это ус.

– Ус? Какой еще ус?

– Башни размножаются при помощи спор или усов. Как клубника. Созревшая башня выпускает длинный отвод, на конце которого начинает расти новая башня. Такой ус может вытянуться до километра в длину. Именно поэтому Россия создала по всему периметру своей границы защитный кордон – полосу перепаханной земли шириной в километр. Как только ус наружу высовывается, его тут же прижигают жидким азотом.