Нашествие - Левицкий Андрей

— Ну и я практичней. Вот мальчишка у капитана — совсем безумный зверек.

— Мальчишку не трожь, — слегка насупился Лабус. — Он матери лишился, потом отца потерял. В таком возрасте это…

— Да я понимаю, но все равно как-то… Если бы мы ему позволили, он бы 'языка' ножом изрезал. Ты помнишь, как он скалился? И это пацан девятилетний!

— Так дети более жестокими, чем взрослые, могут быть. Я фильм видел про Бразилию — знаешь, какие там подростковые банды? Целые районы держат, с ними ни полиция, никто совладать не может. А с 'языком'… — Лабус покачал головой. — Нет, не верю. Ткнул бы пару раз ножом, увидел кровь, испугался бы и больше не стал.

— Не знаю, не знаю, — ответил Курортник. — Ладно, мне вот что интересно: помнишь, в самом первом патруле была тачанка с оружием? Там наши стволы лежали. А Сота говорил, что оружие из его клуба чужаки сложили в грузовик. Возможно, чтобы тоже транспортировать. Что это значит?

— Что противник наше оружие не берет в использование, но и не уничтожает.

— Правильно, свозит в одно место. Или в какие-то определенные места. Куда, для чего?

Лабус пошевелил черными бровями и предположил:

— Либо они его централизовано уничтожают, либо пересчитывают и сдают на склады. Формируют запас, который потом будут раздавать бойцам. Может, потренируются сначала.

Курортник молчал, обдумывая предположение напарника. Лабус, отложив бинокль, посмотрел на пушистые белые облака, потер усы, глубоко, всей грудью, вдохнул.

— Весна какая, а, Леха? Вкусная такая, свежая. Сейчас бы к моим на Клязьму…

— Кто там идет? — перебил Курортник. — Ровно на двенадцать, внизу.

Он подался вперед, опустив бинокль так, чтобы видеть большую асфальтовую площадку под домом. Через нее очень медленно шел лысый человек, да странно так шел: руки прижаты к телу, ноги полусогнуты. Он едва ковылял, будто инвалид, вставший с медицинского кресла.

— Это что такое? — удивился Лабус, снова взявшись за бинокль. — Гражданский?

— Да, совсем оборванный. Еле тащится. На наркомана похож.

— Или на больного. Что это на голове у него? Вроде дырки прожженные, видишь?

Оба вскочили, когда сзади раздались выстрелы. Гулкое эхо взрыва раскатилось между домами.

Пригибаясь, они бегом пересекли крышу. Курортник встал на одно колено, подняв 'бизон', а Лабус лег, выставив ствол СВД.

Выезд из гаража был на другом конце дома, между первым и вторым подъездом, к нему вел асфальтированный пандус, огороженный двумя бордюрами. Между домом и тротуаром тянулся широкий газон, его пересекали идущие к подъездам дорожки.

По улице двигалась колонна чужаков: 'химический танк', четыре тачанки, броневик и пешие. Из-за широкого просвета между домами на другой стороне улицы по ним стреляли.

Сверху спецы хорошо видели нападавших.

— ОМОН, — сказал Лабус. — И гражданские. По дурости напоролись.

Отряд из десятка омоновцев двигался через дворы, защищая небольшую группу гражданских, и наткнулся на противника. Скорее всего, среди омоновцев остались только рядовые, любой офицер знает, что надо высылать вперед разведчиков. А теперь было поздно. Бойцы, уложив гражданских на землю посреди заросшего деревьями участка земли возле ряда гаражей, тоже залегли. И сразу открыли огонь, но с броневика ударила пушка — взрыв накрыл людей градом осколков и черных комьев.

Несколько бойцов и часть гражданских побежали назад, хотя большинство так и не встали. Две тачанки свернули за ними, вкатившись на бордюр, поехали между деревьями. Рядом бежали пешие чужаки. Беглецы падали, омоновцы на ходу отстреливались. Их осталось четверо. Потом трое, двое… Один, присев за кустом, дал длинную очередь, и этим спас трех гражданских и последнего бойца, которые успели нырнуть за гаражи. С тачанки упал водитель, она на полном ходу врезалась в молодое дерево, сломала его и встала. Из-под днища повалил дым.

Лабус наблюдал за боем в прицел СВД. Несколько чужаков пошли между телами, добивая раненых. Сред них были две женщины — Костя уже научился распознавать их, хотя вообще-то бабы во вражеской армии мало отличались от мужиков. Не бабы, а доски какие-то, он таких не любил, предпочитал сельских красавиц, чтоб большие глаза, большая попа и большая грудь.

Один чужак нагнулся и рывком вздернул на ноги девушку в красном спортивном костюме. Она закричала, боец тряханул ее так, что взметнулись светлые волосы, и закатил оплеуху, отчего девчонка полетела обратно на землю. Она сразу вскочила, он обхватил ее за поясницу, легко взвалил на плечо и понес обратно к колонне. Но девчонка попалась боевитая — начала колотить его кулаками по спине, затем исхитрилась вытащить из ножен на поясном ремне чужака нож. И воткнула ему в ляжку.