Нашествие - Левицкий Андрей

— Зрение у меня уже не… Да, он! Не стрелять!

— Кирилл Мерсер? — удивленно произнес светловолосый. — Откуда вы его знаете?

Двое снаружи свернули к дверям, исчезнув из поля зрения.

— Откуда? — повторил Ростислав Борисович, отворачиваясь от окна.

— Просто столкнулись с ним, — пояснил Яков. — Кирилл и указал нам это мес…

Хлопнула дверь, раздались шаги. Сотник, Курортник и Лабус, разом включив фонарики, пустили лучи в лица двоих, появившихся в коридоре.

Кирилл сощурился, Явсен прикрыл глаза левой ладонью — правую руку, кое-как перемотанную куском тряпки, он сунул за пазуху.

— Кирюша! — оттолкнув охранников, Яков бросился к нему, схватил за руку и потащил в сторону от Явсена. — Я думал, ты погиб! Молодец, выжил, не запропал в кутерьме этой!

— Я… — начал Кир. — Что они делают?!

— Лежать! Мордой в пол! Не шевелиться!

Курортник с Лабусом одновременно бросились к чужаку, который недоуменно заморгал — и, получив подсечку, свалился на колени. Тычок прикладом в затылок опрокинул его лицом вниз; Костя присел, вывернул его руки за спину и щелкнул наручниками, в то время как Алексей контролировал, целясь вархану в голову.

— Эй, вы чего! — закричал Кир. — Это не… Он — пеон, он мне помог!

— Знаем, что пеон, — отрезал Сотник.

Кирилл недоуменно повернул к нему голову.

— Откуда?

— У нас, Кирюха, уже один был, тоже так доброжелательно себя вел, улыбался, падла, — вступил в разговор Леша. — А потом сбежал, чуть Якушу не пришиб.

— Но он помог мне сбежать из их лагеря! И он Айзенбаха откуда-то знает — спрашивал про него, хотел встретиться! И… Лагойда?

Кир замолчал, наконец разглядев светловолосого мужчину, стоящего за спиной Игоря Сотника, в полутьме в углу коридора.

— Да, Кирилл, — улыбаясь ответил тот, и Яков заметил, как Кир сжался, подавшись назад.

Ростислав Борисович Лагойда вышел из-за Игоря, продолжая улыбаться. Только теперь в улыбке этой появилось что-то неприятное, почти отталкивающее.

— Так что ты говоришь: этот вархан спрашивал про шефа? — Лагойда шагнул к Кириллу. — И ты привел его сюда?

Все обернулись к окну, когда с улицы донесся рокот. Там зажглась фара, потом другая, третья, четвертая… Машины одна за другой выруливали из-за поворота впереди двигался трактор с массивным, немного приподнятым скребком, в котором лежали обломки скамейки, урна, куски асфальта и поверх всего этого — большой мотоцикл.

— Тачанки там, — объявил Багрянец, прижавшийся лбом к стеклу. — Три штуки… нет, четыре! И еще такие ж маленькие тачки, ну, вроде той, на которой эти двое прикатили. О, и БТР за ними, прям по тротуару, надо ж, втиснулся!

Лагойда схватил Кира за шиворот, потянул на себе и прошипел:

— Ты их за собой привел.

— Нет! — ответил Кирилл. — Они не могли… Не за нами, мы оторвались — они не могли нас проследить!

— Врешь. Ты и этот, который с тобой пришел, вы оба шпионы! Предатели!

Ростислав Борисович охнул, когда Кирилл указательным пальцем ткнул в локоть той руки, которой Лагойда сграбастал его за шиворот. Пальцы светловолосого разжались сами собой, он схватился за локоть. Кир отступил на шаг, взявшись за катану.

— Мы не приводили их за собой! — громко повторил он, переводя взгляд с Лагойды на Сотника, с того — на Якова, а после на Лешу. — Но Явсен, то есть этот пеон, знал про Айзенбаха. Это значит, что про него могут знать и другие… Только почему? — голос его стал недоуменным. — Что им всем надо от Артемия Лазаревича? Это он послал меня выкрасть инфу, он хотел, чтобы я запустил в лабораторные машины вирус… Что все это значит?

Снаружи гудели двигатели и раздавались голоса вархан.

— Отступаем, — сказал Игорь. — Через парковку во дворе, потом…

Его голос заглушили взревевшие моторы. Три тачанки и четыре бронецикла рванулись вперед, разъезжаясь, из других машин посыпали чужаки. Две тачанки сразу свернули во двор, и спустя несколько секунд здание было окружено. Со всех сторон лучи фар уперлись в него — стоящие в коридоре присели, чтобы их не было видно в окно.

Явсен, лежащий со скованными за спиной руками, поднял голову.

— Лазарич! Явсен, Лазарич — говорить! Важно! Важно говорить!

Манкевич с Партизановым и Миша нырнули в проем железной двери. Сидящий на корточках Курортник, заглянув на темную лестницу, спросил у Лагойды: