Нашествие - Левицкий Андрей

Хорек припустил вдоль края стадиона, в сторону, куда укатили машины. Сердце колотилось в груди, он с сипом вдыхал воздух и с хрипом выдыхал его, перед глазами кружились темные точки, но при всех его недостатках, у Хорька было одно неоспоримое достоинство: он был сильным человеком. И он бежал вперед.

…И вот теперь мальчик сидел на почтовом ящике под окном на площадке между первым и вторым этажом большого дома, наблюдая, как демоны окружают желтое здание, в котором спрятались командир, Лабус и остальные. Хорек решил, что отныне он будет защитником. Защищать и спасать — вот его девиз. Он всегда будет рядом, невидимый для друзей. Чтобы когда-нибудь выйти к ним из развалин, повзрослевшим, небритым… похожим на батю. Выйти и по-братски обняться с Сотником.

Демоны окружили здание. Хорек положил ружье на подоконник, прицелился в одного, самого главного — тот стоял прямо на кабине большого трактора со скребком и подъемным краном, скрестив руки на груди. Башка демона была обмотана бинтами.

Но мальчик не выстрелил. Командир много раз повторял ему: сначала думай, потом делай. За то немногое время, пока они были знакомы, Лабус тоже кое чему научил Хорька. И тот вдруг подумал: он ведь не убьет всех, успеет выстрелить несколько раз, но демонов вон сколько — они вбегут в здание, и ему некуда будет деться, выход-то один, демоны его поймают, выпьют кровь и съедят мозги. Значит надо перебраться на другое место, лучше всего — на крышу вон того магазина позади дома, где спрятались друзья. Оттуда лучше видно, а сбежать из магазина можно разными путями.

И Истребитель Демонов, забросив пьезо-ружье на плечо, сгибаясь под весом оружия, тяжело дыша и посапывая, поспешил вниз. Его маленькое сердце колотилось быстро и зло. Его маленькую душу наполнял страх. Но в его маленькой и до сих пор совсем бестолковой жизни появился очень важный смысл.

* * *

Командер Максиан тяжело спрыгнул на асфальт. Голова раскалывалась, правая половина лица горела огнем. Он не был уверен, что скрытый под бинтом глаз еще видит. Казалось, в глазницу вставлен пышущий жаром уголек. Жгучая боль пульсациями шла от него — под череп, в глубину, раскаляя мозг командера, наполняя его гневом и яростью.

Очень хорошо контролируемой, сдержанной яростью.

Горели синие светильники, в полутьме переговаривались солдаты, гудели моторы. Он по привычке сцепил руки за спиной. Максиан не сказал ни слова и не сделал ни единого жеста, но из темного дверного проема тут же вынырнул мастер-капитан Сафон.

— Здание оцеплено, проверено. На этажах пусто.

Показалось, или в голосе капитана действительно сквозит презрение? Здоровым глазом Максиан впился с его лицо, и Сафон едва заметно подался назад. Глаза у командера были словно из синего льда — глубокого, темного и холодного.

Уголек в глазнице ярко вспыхнул, и Максиан сцепил зубы. Был бы он обычным человеком, то закричал бы от боли и, возможно, упал… Но Максиан бар Крон — потомственный барсар, воин Орды, лучший из лучших, рожденный убивать и быть убитым, дальний родственник самого Бар-Хана. Никакая боль, вообще ничто в мирах не способно вырвать крик из его рта и выдавить слезы из его глаз.

Хотя теперь он осквернен. Какой-то пеон подстрелил его, яд с картечи проник в тело. Если бы тёмник, приехавший с ними в главный лагерь, не использовал свои снадобья, командер был бы уже мертв.

А ведь он рассчитывал стать комендантом нового Бастиона, который скоро возникнет в центре оккупированной зоны, оттеснить ленивого жирного ублюдка Костия, любителя браги, жратвы и мальчиков. Теперь этому не суждено случиться — как бы ни были сильны покровители клана Кронов в Ставке, они не могут сделать комендантом того, кто был ранен не в бою, не рукою сильного вражеского воина, а в собственном лагере — выстрелом презренного пеона! Теперь место, на которое может претендовать Максиан, это мастер охраны Бастиона, не выше.

Сафон ждал приказа. И все вокруг ждали — три десятка солдат и трое сержантов. Максиан медлил. Он не знал точно, за кем прибыл сюда с отрядом. От агента на Териане поступили лишь координаты, по которым в этом мире должен был находиться тот, с кем терианские еретики, называвшие себя повстанцами, поддерживали связь. Они поставили под удар все свое подполье, потому что знали: Земля — последний мир на великом Пути, и когда сияющий змей Бузбарос укусит себя за хвост, когда Путь Орды замкнется в кольцо — тогда необходимость поддерживать работу портальных машин исчезнет, и миры сольются в единое суперпространство, подчиненное Орде.