Время перемен - Мазин Александр

– Предположительно, от очень сильного эмоционального воздействия,– ответил Хокусай.– Механизм передачи этого воздействия не ясен. У нас эмпатия проявляется совершенно иначе. Но вполне очевидно, что воздействовал именно Объект, причем скорее всего – бессознательно, даже стихийно. Судя по некоторым данным, Он сам был, мягко говоря, в расстроенных чувствах. Сомнительно, чтобы подобное эмоциональное состояние было обычным для разумного существа.

– Ужас…– пробормотал я, передернув плечами.

– Нет, скорее глубокая депрессия,– сказал Хокусай.– По крайней мере, этой точки зрения придерживаются наши специалисты. Депрессия, которую он эмпатически проецировал на всех, кто вступал с ним в контакт. Депрессия такой силы, что даже самый крепкий рассудок не выдерживал.

Ну да, именно так, подумал я. Страдание, невыразимая печаль, ощущение невосполнимой потери… Ужас возник в тот краткий миг, когда наши глаза встретились. До этого было другое… А то, что возникло… Нет, это был не страх происходящего, а страх того, что может произойти… Я знал это чувство, потому что уже испытал его однажды: давно, еще кадетом, когда на экзамене по пилотированию у моего «крыла» отключился блок питания и оно сорвалось в штопор прямо над спальными кварталами Гражданки. Несколько секунд я пытался как-то выровняться, уйти… А когда понял, что не сумею…

Питание восстановилось за девятнадцать секунд до контакта с землей, и автопилот (я бы уже не успел) вывел «крыло» из штопора. Потом выяснилось: авария была запланированная, а экзамен я сдал на «хорошо». Но ужас от того, что мое «крыло» падает на жилые дома, я запомнил навсегда. Может, Он как-то ухитрился инициировать во мне это воспоминание?

А Хокусай тем временем продолжал говорить.

– …В ужасе, в шоке, в депрессии… Не важно. И он заражал своим состоянием тех, кто оказывался поблизости, тех, входил с объектом в прямой зрительный контакт. Но только в прямой. В записи эффект полностью пропадает. Еще одна загадка.

– Танимура-сан, от чего Он умер? – спросил я.

– От чего Он умер, мы знаем,– сказал Хокусай.– Физиологическая причина смерти нам известна, пусть даже сам механизм разрушения мозговых тканей – еще одна загадка. Вопрос – почему?

– Почему? – автоматически повторил я.

– Наши аналитики считают: Объект психологически сломался. Его инфернальная печаль и иные негативные чувства, предположительно связанные именно с перемещением, достигли максимума – и мозг бедняги взорвался изнутри.

– Может, я был последней каплей? – Я пытался иронизировать, но Хокусай ответил совершенно серьезно:

– Может. Аналитики это допускают. И они очень рассчитывают на твою помощь.

– Разумеется,– сказал я, уже решив: ни слова не скажу о своих предположениях. Скорее всего, мне просто не поверят и прилепят ярлычок «расстройство психики». А если кому-то моя идея все же покажется интересной, то наши умники сделают все, чтобы превратить меня в образцовую морскую свинку. Ни тот, ни другой варианты меня, естественно, не устраивали.

– Разумеется, я постараюсь помочь. Но, Танимура-сан, я видел Объект лишь несколько мгновений. Может, стоит поискать лучших свидетелей? Например, работников комплекса. Да и записи у вас есть…

– Ты меня невнимательно слушал, Артём,– недовольно произнес специальный координатор.– Да, у нас есть записи. Сотни часов видеосъемки. Но их можно смотреть хоть сутки – без всякого вреда, если не считать утомления глаз. Той составляющей, от которой люди сходили с ума, информационные носители не зафиксировали. Ты – единственный живой, вернее, выживший контактер.

– Можно вопрос, Танимура-сан?

– Давай, майор.

– На Объекте был комбинезон. Он был на Нем с самого начала?

– Нет. Объект снял его с трупа одного из визитеров.

– Еще вопрос: в желудке Объекта обнаружили остатки растительной пищи. Его что, кормили?

– Нет. Он нашел продукты в подсобке бункера экспериментальной зоны.

– Все продукты – растительного происхождения?

– Не только. Замороженные бифштексы – тоже. Понимаю, к чему ты клонишь,– кивнул специальный координатор.– Ты обратил внимание на его клыки. Нет, несмотря на клыки, наши умники считают, что Объект не был хищником. У его кишечнике другой набор ферментов.

– Важнее то, что он оделся и нашел еду,– заметил я.– То есть проявил намерение жить.

– Согласен. Однако Он все-таки не человек. Возможно, поиск пищи у Него – безусловный рефлекс. Возможно, это был механический процесс. Такой, как у тебя сейчас.