Варвары Крыма - Левицкий Андрей

— Он ждет.

Лестница закончилась еще одной дверью, из-под которой лился яркий свет.

— Не шевелись, Альбинос, — негромко сказал старшина.

Владий встал возле двери, повесив берданку на плечо, рябой остался у меня за спиной. Гордей оглядел меня, пробормотал: «Евсей, урод!» — достал грязный платок, обтер мое лицо и шею от крови. Постучал, из комнаты донеслось что-то неразборчивое. Старшина ступил на порог и доложил:

— Пленного привели.

— А! Так-так, давайте его сюда.

— Нам тоже?

— Нет, снаружи стойте. И дверь затворите!

Гордей кивнул подчиненным.

— Слышали? Здесь дежурить. А ты входи. — Он открыл дверь шире.

Владий остался невозмутим, Гордей смотрел с легким, едва уловимым сочувствием. Я оглянулся — Евсей насмешливо щерился, облизывая губы. Лязгнув цепями, я боком прыгнул к нему, выставив плечо, сильно толкнул в грудь.

Гордей от неожиданности крякнул, Владий схватился за берданку. Евсей заорал, падая по ступеням. Что-то хрустнуло, он завизжал.

Прыгнув обратно, я проскользнул мимо замешкавшихся гетманов и нырнул в дверь.

***

Сквозь потолок доносилось гудение ветряка. По всей комнате ярко горели лампы, и свет их ослепил меня. Дверь захлопнулась. Сделав несколько шагов, я остановился посреди кабинета, прикрыв глаза.

— Так-так-так… Что там за шум был, перед тем как вы вошли? — глава Дома Гантаров говорил быстро, слова почти сливались. — И что это с вашим лицом?

Низкорослый лысоватый толстяк в богатых одеждах разглядывал меня, покачиваясь с носков на пятки и обратно, заложив пухлые пальцы за расшитый золотыми нитями пояс. Из-под длинного халата торчали загнутые носки сафьяновых сапог. За спиной его была открытая тумба с радиостанцией, от которой провода уходили к дыре, прорезанной в потолке.

— Упал с лестницы, — сказал я.

— Упал… надеюсь, не моя охрана в этом виновата? Может, э… Евсей? — уточнил комендант, приподняв бровь. Торопливая манера речи очень соответствовала его внешности. Круглое розовое личико, порывистые движения, сплюснутый нос, глаза-щелочки… кого-то он мне напоминал.

— Так-так-так… Ну что же вы, садитесь, садитесь.

Он махнул на стул перед массивным столом красного дерева. Перстни на толстых пальцах сверкнули в свете ламп — по стенам и полу разбежались яркие пятнышки, будто огненный горох просыпался по кабинету.

Направившись к стулу, я покосился на высокое зеркало, висящее возле шкафа с древними книгами. В отличие от того, из грузовика, это не было мутным. В зеркале прошел человек среднего роста, в грязной одежде, худой, с гривой спутанных серебристых волос.

Я сел, и комендант Редута почти бегом вернулся к своему креслу. Стол был завален бумагами, Якуб сгреб их в кучу, случайно перевернув глиняную чернильницу в виде стоящего на коленях обнаженного человека с воздетыми руками, запрокинутой головой и широко раскрытом в крике ртом, куда и надо было макать перо. Из нее не вылилось ни капли — чернила давно высохли. Толстяк откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

— Я удивлен, Альбинос. Можно сказать — поражен. Ведь мы были уверены, что управитель Херсон-Града погиб. Когда вы бежали из Инкерманского ущелья, на вас напали… И все же — вы здесь, передо мной, целый и невредимый. Невероятно!

Я молчал, обдумывая услышанное. Значит, я был у гетманов и бежал от них? Зачем? То есть зачем я приезжал сюда и почему после убегал? Сказать в ответ я ничего не мог и потому решил молчать до тех пор, пока будет возможность.

— Но еще больше я удивлен вашей смелости, — продолжал Якуб. — После того, что вы натворили, после всех этих смертей, резни, пожаров, после того как вас стали называть «проклятьем Инкермана» — снова прийти сюда!

— Я не приходил сюда, — проворчал я, чтобы хоть что-то сказать.

Он замахал руками — жест этот, как и манера речи, был настолько знаком, что я даже нахмурился, стараясь вспомнить, где уже видел Якуба.

— Нет-нет, прямо в ущелье или к Редуту вы не совались, это уже было бы совсем непонятно, но вы оказались неподалеку, всего с одним охранником, и позволили моим людям, несущим обычный вечерний дозор, легко захватить вас. Да к тому же так странно одеты… Вот что я хочу узнать: что вы делали возле грузовика?

Я молчал, потому что и сам толком не знал, что делал в тех местах.

— Альбинос! — повысил голос Якуб и повел рукой в сторону радиостанции у стены. — Знаете, я ведь связался с Радой и сообщил о вас… Думаю, скоро здесь появится сам воевода Лонгин. Как полагаете, для вас будет лучше, если вами займется он? После того, что вы сделали с его сыном и дочерью?