Варвары Крыма - Левицкий Андрей

Я вовремя оглянулся, чтобы увидеть, как он подскакивает ко мне, занося кривой нож. Рыжий чуб развевался на ветру, глаза сверкали злобой. Рябое лицо напоминало осенний луг — сухое, желтое, шелушащееся. Евсей попытался вцепиться мне в волосы, но я дернулся, и он лишь сорвал косынку с моей головы. Нож пошел вниз, чтобы впиться в шею, я локтем врезал гетману между ног и вскочил, угодив теменем ему в подбородок.

Удар не прошел даром для нас обоих — рябой полетел в болото, а у меня из глаз посыпались искры. Схватившись за голову, я прыгнул к зарослям — оставалась единственная надежда нырнуть в них и попытаться сбежать, — но черноволосый сделал мне подсечку и опрокинул лицом в грязь.

Раздался плеск, короткое ругательство, возглас… Я оглянулся и замер — черноволосый нацелил на меня карабин.

Евсей медленно пятился, держась за подбородок, старшина с поднятым кулаком стоял перед ним.

— Не трожь его! — велел старшина. — Теперь это раб Дома Гантаров!

Евсей недобро посмотрел на старшину, перевел взгляд на меня и вздрогнул. Зрачки его расширились, он сглотнул и сипло сказал:

— Гордей, Владий, слышьте… у него волосы белые! Грязные, но белые же! Серебряные!

— Ну так и чего? — не понял старшина.

— Да то, что это Альбинос! — взвизгнул Евсей и, подскочив, ударил меня прикладом берданки в лицо. — Альбинос Кровавый, проклятье Инкермана!

Глава 4

Когда подсвеченный блеклыми огнями Редут вырос перед нами на фоне темного неба, старшина Гордей сказал:

— Евсей, вперед иди, скажи, что это мы.

Рябой всю дорогу подгонял меня тычками приклада в спину. Судя по довольному сопению, это его забавляло.

— А чего я? — спросил он. — Пусть вон Владий…

— Евсей, марш вперед!

Молодой поравнялся со мной, плюнул мне под ноги и ускорил шаг. Я не обратил на него внимания — рассматривал Редут. Основанием ему служило большое древнее здание, наполовину ушедшее в землю, в его заложенных кирпичом оконных проемах чернели бойницы. По краю широкой бетонной крыши, находящейся теперь всего в нескольких локтях от поверхности земли, шел частокол из бревен, с врезанными посередине воротами. На бревна насадили черепа, протянули между ними провод, а внутрь вставили лампочки. Тусклый свет лился из глазниц, и казалось, что черепа наблюдают за нами с ограды.

От земли к воротам вел дощатый настил на сваях. На угловые башни Редута пошли глыбы красного гранита, который добывали только в печально знаменитых каменоломнях Инкерманского ущелья, где каждый сезон гибли десятки рабов. На башнях зачем-то водрузили ржавые клети.

Гетманы вели меня к настилу. По сторонам от него стояли два грузовика с катушками кабеля в открытых кузовах, к одной машине была прицеплена повозка с генератором. Выглядели грузовики воинственно: на кабине у каждого вертлюги с пушечкой, заряженной гарпуном. Рядом приварены треноги с горящими прожекторами. Наверное, кабель прокладывали в каменоломнях, чтобы подавать с генератора электричество — привязывали к гарпуну, выстреливали в скалу возле входа в забой, а дальше тянули кабель в шахту.

Раздалось злобное тявканье, со скрежетом приоткрылась калитка в створке и навстречу, стуча когтями по доскам, выскочили три гонзы в ошейниках. Мы остановились перед ведущим вверх настилом, мои кандалы звякнули. Зверюги замерли, скалясь и тихо рыча. В клети на одной башне показался силуэт, и Евсей прокричал:

— Отпирай, дозор воротился! Гордей и Владий с Ев-сеем!

— Вас же четверо, — донеслось сверху, после чего раздался переливчатый свист, и гонзы убежали обратно за калитку.

— Иди давай, — сказал за спиной Владий, и я стал подниматься вслед за рябым гетманом.

— Раб это новый, возле грузовика взяли, — пояснил старшина, когда мы остановились у ворот.

Где-то тарахтел генератор, свет из черепов озарял створки — неотесанные бревна, скрепленные железными уголками. Гонзы юркнули в будки под частоколом и улеглись там, выставив наружу головы.

— Прям там и нашли? — удивились на башне. — Я думал, возле ущелья давно никого. Так что, вправду некроза не стало?

— Пропал, — подтвердил старшина.

— Так надо людей туда, чтоб в грузовик забрались, вдруг чего интересного внутрях. Это ж, говорят, машина самого Ефрония Отшельника! Сколько сезонов она под некрозом была…